Неутолимая страсть - Вирджиния Хенли

Когда кучер остановил карету во дворе Холируда, Кэтрин немного удивилась. Неужели Роберту действительно удалось обернуться в Лондон и обратно за какую-то неделю? Еще интереснее, с чего бы ему снова посещать короля Шотландии? Здесь пахло интригой. Она увидела, как Хепберн, соскочив с коня, подошел к ее кучеру, и внимательно вслушалась в то, что он говорил.

— Присмотри за хозяйской поклажей, пока мы будем оставаться во дворце. Это может занять несколько часов. Потом все переложишь в другую карету.

Патрик кинул кучеру монету за труды. Открыл дверцу и, так как Кэтрин не двинулась с места, помог выйти Мэгги.

Когда они вошли в просторные покои Анны, королева поприветствовала его сияющей улыбкой и поманила их к себе.

— Рада видеть вас, леди Кэтрин. Передайте вашу накидку Маргрете и сядьте рядом. Надеюсь, вы останетесь на ленч.

Кэтрин почтительно присела в низком реверансе.

— Большая честь для меня, ваше величество.

Патрик поцеловал королеве пальчики и что-то прошептал на ухо.

— Можете не торопиться, милорд. Для нас это возможность пообщаться.

Бросив Кэтрин предостерегающий взгляд, на который она ответила, надменно вздернув подбородок, Хепберн оставил их.

Он шел на половину короля и не мог отделаться от чувства опасности. Ему хотелось надеяться, что это никак не связано с королем или Робертом Кери. Когда он вошел в приемную, там в ожидании второй аудиенции сидел Кери, о котором он только что думал.

— Хорошо, что увидел тебя, Роберт. Надеюсь, твоя семья стойко перенесла смерть и похороны отца.

— Да, несмотря на то что для Елизаветы было нож острый объявить национальный траур в этот день. Все равно приехало пол-Лондона.

— Мне нужна от тебя одна услуга, Роберт, но я подожду с этим до окончания разговора с Яковом.

При этих словах распахнулась дверь во внутренние покои, и Хепберну сказали, что король хочет видеть его одного. Глянув на Роберта, он пожал плечами и направился к двери.

— Где ты ходишь, дьявол тебя побери, Патрик? — недовольно спросил Яков. — Это невежливо — заставлять ждать своего старого папочку.

Патрик и глазом не моргнул, услышав про «старого папочку». Так, очевидно, король называл себя, разговаривая со своими молоденькими любимчиками.

— Простите, сир. Не хочу обижать вас, придумывая отговорки.

— Письмо Сесила внушает оптимизм. Он предлагает подыскать человека, которому можно было бы полностью довериться, и отправить его моим послом в Англию. Я тут же вспомнил про друга детства Джонни Эрскина. Что ты думаешь по поводу этой кандидатуры?

— Граф Map — прекрасный выбор, сир. Но один посол — это хорошо, а два — намного лучше. Я возьму на себя смелость предложить еще одного исключительно надежного человека. Это Эдвард Брюс, аббат Кинросса, судья, который верой и правдой послужил вам в прошлом и будет незаменим, если вы станете королем Англии.

— Согласен! Брюс производит хорошее впечатление, потому что любит южан и завидует заработкам английских законников.

Патрик скрыл улыбку.

— В таком случае я предложу Сесилу двух. Зови Кери.

Патрик открыл дверь и пригласил Роберта.

— Нужно было раньше выразить тебе соболезнования, Кери, — сказал король. — Я знаю, лорд Хансдон был могучим мужчиной. Произвел на свет десятерых детей.

— Десятерых законнорожденных, ваше величество, — сухо отозвался Кери.

Яков долго хохотал, очевидно, думая о чем-то своем.

— Ответ Сесилу будет на столе в течение часа. Ты готов отправиться в Англию сегодня же?

— Всегда готов, ваше величество.

— Тогда отправляйся. Патрик будет тебя развлекать этот час.

Когда они вышли от короля, Роберт спросил:

— Что это за услуга, о которой ты говорил?

Патрик посерьезнел.

— Я хочу, чтобы ты забрал Кэтрин с собой в Англию. У меня нет прямых доказательств, но я убежден, что в Сетоне ей угрожает опасность. Племянник Джорди рассчитывает стать наследником земель и добиться титула графа Уинтона.

— О Господи! Кэтрин знает?

— Ей я не сказал ни слова, потому что не хотел ее пугать. Сказал только, что дома она будет в большей безопасности. Разумеется, граф знает о моих подозрениях. Они его не убедили, но он согласился, чтобы Кэтрин вернулась в Англию.

— А как Кэтрин относится к тебе, мой друг?

— Почему бы тебе не спросить у нее?

— Патрик Хепберн невоспитанный хам! Я проклинаю день, когда столкнулась с диким, неотесанным шотландцем в ричмондском лесу.

Кэтрин с Мэгги сидели напротив Роберта в его карете, которая как раз выезжала из ворот дворца Холируд.

— Две недели назад, на охоте, мне показалось, что тебе нравится в Шотландии.

— Ох, Роберт, я в восторге от Шотландии. Я обожаю деда — и всю жизнь буду обожать. — Она распахнула накидку, чтобы показать ему свой кинжал, украшенный аметистами. — Это его подарок. Он когда-то принадлежал Одре, моей бабке. Я видела ее портрет и очень удивилась, что страшно на нее похожа. Мне о ней никто не рассказывал, даже Мэгги.

— Ты-то, конечно, мне рассказываешь все. Например, то, что леди Кери не было в Кричтоне, чтобы присмотреть за тобой.

Голос Мэгги был сладким, как сироп.

Кэтрин сменила тему и заявила:

— Мне показалось странным, Роберт, что ты опять приехал в Холируд. Какая-нибудь интрига, которую ты держишь в секрете?

— Ничего особенного. Просто дела, связанные с границей. Я привез доклады от мужа Филаделфии лорда Скроупа, который, как ты знаешь, служит констеблем в замке Карлайл.

Кэтрин уже приготовилась продолжать тему, но тут карета затормозила так резко, что ее бросило на переднее сиденье.

— Что там могло случиться?

Взявшись за ручку, Роберт уже собрался открыть дверцу, как она широко распахнулась сама и перед пассажирами предстали шестеро до зубов вооруженных громил, явно из местных жителей приграничной полосы.

— Полезайте внутрь, — приказал главарь.

Кучера и охрану со связанными руками засунули в карету к Роберту и дамам.

Кери пришла на ум мысль, что это люди из клана Армстронгов, и он сразу же вспомнил день, когда Хепберн приказал повесить Сима Армстронга.

— Делай то, что они будут говорить, Кэтрин. Не настолько же они отпетые, чтобы тронуть женщину.

Через пару минут карета двинулась снова. Кто бы ни сидел сейчас на месте кучера, он развернул экипаж на сто восемьдесят градусов и погнал его назад в город.

— Боже мой! Хепберн ведь предупреждал, что мне в Шотландии опасно оставаться, а я ему не поверила!