Очарование тьмы - Мэри Э. Пирсон

class="p">К тому моменту, как я вернулся за стол, Лия танцевала с капитаном Ацией. Улыбалась, сияла, да и капитан не иначе как лучился. Следом она станцевала с новобранцем лет пятнадцати. Общество Лии так опьянило паренька, что он весь расплылся в дурацкой улыбке. Дальше последовал ещё солдат, и ещё. Те, что стояли вокруг, так и глазели на каву Лии. Рукав с одной стороны обрезала по самое плечо — несомненно, послание мне. Лоза Морригана оплетает дальбрекский коготь. Сдерживает. Насколько иначе я начал воспринимать эту каву!

И вдруг я заметил кости.

Руки сжались в кулаки. Напрасно я думал, эти дурацкие поверья остались в Венде.

Откуда же костей на целый пояс? Они цеплялись за красивое платье из синего бархата, бряцали и подпрыгивали в такт пляске, превращая Лию в какого-то безобразного скелета. Она избегала моего взгляда, хотя и прекрасно понимала, что я смотрю. Когда танец кончался, она всякий раз клала руки на костяное уродство на боку и улыбалась, словно та была из чистейшего золота с самоцветами.

Снова заиграли фараш, и теперь Лия танцевала с Оррином. Они кружились, хлопали в ладоши над головой, затем стукнули друг друга по рукам, что звук отразился от высоких стен вокруг плаца. Оррин заливался беспечным смехом, толком не замечая ни моего пристального взгляда, ни манёвров Лии. А я поражался. Поражался тому, как он умеет жить мгновением. Танцует ли, готовит, наводит стрелу на врага — всё для него здесь и сейчас. Видно, поэтому он такой меткий и бесстрашный стрелок. Для меня подобная жизнь — роскошь. Мне нужно глядеть на сотню мгновений вперёд, ведь весах будущее страны. Теперь я лучше понял отца с матерью. Понял, как иной раз они жертвовали своими желаниями ради высшего блага.

Партнёры сдвинулись вправо, значит, Лия теперь танцевала с кем-то другим. Оказалось, с Каденом. Так завладела моим вниманием, что я лишь сейчас приметил его в толпе. Они звонко хлопали, кружились… и говорили. Всего парой слов обменялись, наверняка пустых и не важных, как с Оррином, но в этот раз у меня почему-то кольнуло в груди.

— Ваше величество?

Вила застала меня врасплох. Я тут же выпрямился, а она, присев в реверансе, вся зарделась и протянула мне руку.

— Вы так и не танцевали. Окажете честь?

Я попытался успокоиться и, приняв её руку, встал.

— Прошу прощения. Я был…

— Занят. Знаю.

Она бойко потащила меня в самую пляску, хотя вести полагалось мне, и влезла права от Лии, хотя занять место полагалось в конце ряда. Как ловко меня обставили! Я удивлённо вздёрнул бровь, на что Вила мне улыбнулась и начала танцевать. Шагнула в мою сторону, шагнул и я в ответ. Мы кружились, хлопали, а время всё шло. Вот-вот круг сдвинется, через миг я сменю партнёршу.

Мы с Лией встали лицом к лицу. Она чуть кивнула мне, я ответил. А все пары-то уже сходились — надо бы догонять. Она шагнула, я отступил. Настал мой черёд, но Лия не шелохнулась.

— Устала?

— Ни капли. Движение не нравится.

Мы покружились, я коснулся её спиной.

— Спасибо, что пришла, — шепнул я через плечо.

Она фыркнула.

А я прикусил язык.

На последнем нашем хлопке музыканты как по команде заиграли аммару, медленный танец возлюбленных. Вила подговорила, не иначе. Я взял Лию за руку, как положено, обхватил за талию — напряжённую, стальную, но меня это ничуть не смутило. Как приятно пахли её волосы! Какими бархатистыми были пальцы!

— Я не знаю этот танец, — прошептала она.

— Позволь показать. — Я вздёрнул подбородок, придвинулся к Лие, затем отклонил её назад и, кружась в танце, перевернул и снова привлёк к себе.

Через миг она расслабилась в моих руках. Полумрак плаца будто бы сгустился, музыка играла откуда-то издалека. В вечерней прохладе, казалось, кожа Лии меня обжигает. Я бережно подбирал слова, лишь бы опять не увести разговор не туда.

— Лия, — только и смог прошептать, хотя на языке вертелось столько слов. Хотел сказать о чудесах и красотах Дальбрека Дальбрека, о любви и теплоте, с которыми её примут, о том, чем она восхитится, но в душе понимал — её не удержать. Как бы я ни упрашивал остаться, Лия поедет в Морриган, в лапы изменников, навстречу виселице.

Музыка замедлилась, и Лия оторвала голову от моего плеча. На казавшийся бесконечным миг наши губы оказались неимоверно близко друг к другу, но вдруг её спина как прежде закаменела, и я осознал, какая на самом деле между нами пропасть. Лия отступила, глядя мне прямо в глаза.

— Ты не собирался вести меня в Морриган, ведь так?

Сил придумывать увёртки не осталось:

— Да.

— Тогда ты не знал о смерти родителей. О трудностях в королевстве.

— Я хотел уберечь тебя, Лия. Говорил то, что ты хотела услышать. Вселял надежду, как мог.

— У меня есть надежда, Рейф. Была с самого начала. Ложная вера мне не нужна.

Я не прочёл в её лице ни злости, ни разочарования. Одни только глаза влажно блестели, этого хватило, чтобы перевернуть мне всю душу. Лия развернулась и пошла прочь, гремя костями, а лоза и коготь как будто бы вспыхнули мне напоследок.

Глава тридцать пятая

Каден

Я стоял среди руин.

Повернул голову, вслушался.

Что-то… вон там…

Приближается.

Воздух раскололся от пронзительного воя, но я не мог пошевелиться.

Всё вдруг закружилось — я летел куда-то, спотыкаясь. Воротник рубашки врезался в шею, будто кто-то собрал его в кулак. Уже не сон. Рука дёрнулась за ножом — разумеется, впустую. Пригляделся в темноте: Рейф! Сдёрнул с кровати и тащит к двери.

Он выпихнул меня из казармы и припечатал к стене. Ночной часовой отошел в сторону, охотно позволяя ему рвать меня на куски.

Лицо Рейфа пылало яростью, которой не могла скрыть даже тьма.

— Клянусь честью, если ты дотронешься до неё хоть пальцем, если потащишь ее в это клятое королевство, если хоть что-нибудь…

— Ты спятил? Ночь на дворе! — С чего вдруг такое бешенство?

Моя совесть чиста.

— Я всегда ее оберегал. Я бы ни за что…

— С рассветом выступаем. Будь готов, — процедил он сквозь зубы.

Дыхание отдаёт элем, но не пьян. Глаза горят, как у дикого зверя.

— Ты ради этого меня разбудил? Я и так знаю, когда мы снимаемся.

Выпустив мой ворот, Рейф глянул свирепо и снова пихнул меня в стену:

— Ничего, напомнить не мешает.

Он ушел, и я огляделся. Тишина, весь лагерь спит. Может, королю тоже привиделся кошмар? К гневу на его