Конан и честь империи - Джеральд Старк

«А для вас у меня есть кое-что особенное», – напомнил он двум созданиям, не спешившим уйти вслед за сородичами. Те насторожились, готовые мчаться туда, куда он прикажет.

В отличие от оборотней, которым отводилось всего три облика – человечий, волчий и нечто среднее между ними – скогры, похоже, заполучили способность изменять обличье в зависимости от обстоятельств и по желанию. Они еще не овладели толком новым умением, и смотреть на плоды их усилий порой было страшновато даже Рэфу. Вот и сейчас одна из внимавших ему тварей смахивала на огромную куницу с непомерно длинными лапами и плоской мордой, искаженно повторяющей человеческие черты. Существо предпочитало двигаться не по земле, а скакать, используя выступы на стенах и потолках, и совсем недавно отзывалось на имя «Мави». Ее сосед вознамерился обернуться чем-то вроде помеси барса и ящерицы, став в итоге похожим на двуногого, сильно горбящегося и непомерно зубастого детеныша дрохо.

«Мы отправляемся за жизнями вот этих людей», – Рэф хмыкнул, представив, как вручает жутковатым собеседникам листы пергамента, где красуются физиономии содержащихся в замке гиперборейских магиков – Эгарнейда и Крэгана Беспалого. Растолковать скограм, что колдуны находятся в помещениях Медвежьей башни, дознаватель не сумел – его не понимали. Проще отвести подручных к нужной двери, велев: «Пойди и убей». К тому же Рэф намеревался взглянуть, как обстоят дела в крепости, прежде чем покинуть ее и затеряться в городе. Как знать, вдруг ему удастся увлечь кого-нибудь за собой?

Теперь они поднимались по лестницам наверх, и Рэф мог поклясться, что вживую ощущает пронизывающий бастионы крепости трепет, нарастающий с каждым мгновением. Выбравшись через малоприметную и неохраняемую дверь, Рэф и его спутники огляделись, принюхиваясь – они оказались на открытой галерее, висевшей над нижним двором Цитадели. Темнело, весь горизонт затянула свинцовая хмарь, и лишь на Закате различались отблески садящегося солнца. Пахло дождем, Мави с приятелем невольно присели и прижали уши, когда над их головами проворчал отдаленный раскат грома. У ворот толпилась, переговариваясь, стража, но, к счастью, никто не обратил внимания на странную троицу.

«Ступайте туда, – Рэф указал на башню. Девчонка и ее косматый дружок растянули пасти в подобии ухмылок. – Закончив, бегите прочь и отыщите меня. Поняли?»

Ответом стал цокот когтей по камню – скогры умчались. Рэф же замешкался, увидев, как тяжелые створки Оленьих ворот неторопливо расходятся в стороны, открывая путь сперва четверым всадникам на запаленных конях. Следом в замок короны вкатился измазанный грязью по самую крышу экипаж, запряженный шестеркой. Распахнулась дверца, но Рэфу не требовалось видеть лица прибывшего – он знал, кто приехал. Явление Озимандии, конечно, усложнит дело – с ним не так-то легко справиться. Впрочем, одолеть можно любую преграду, надо только додуматься, каким образом.

Обождав, пока старый волшебник, размахивая посохом и сыпля приказаниями, скроется во внутренних помещениях, Рэф преспокойно спустился во двор и удалился через калитку в неприметных Купеческих воротах, отведенных для хозяйственных нужд. Там его знали и даже окликать не стали – раз его милость дознаватель желает покинуть замок, значит, для того есть причины.

* * *

Новый громовой удар прокатился над Вольфгардом, и запах близкого дождя, отчетливо слышный сквозь узкую, забранную железной решеткой бойницу, усилился. Один из Семи Верховных Халоги, гиперборейский маг Крэган по прозвищу Беспалый, в нетерпении расхаживавший по тесной и душной комнатенке в верхнем ярусе одной из башен цитадели, приостановил свое кружение, прислушался и недоверчиво покачал головой.

За стеной в подобной же комнате, почти камере, маялся старший письмоводитель Эгарнейд. Всякий раз, вспоминая, как обращались с ними стражи порядка, Крэган насмешливо кривил тонкие губы. Да, оба чернокнижника сидели под замком и под надежной охраной, их тщательно обыскали и некоторое время держали в кандалах – очевидно, чтобы показать заключенным всю серьезность их преступления – а пронырливая стигийка отобрала у обоих магические кольца и весьма жестко обошлась с Эгарнейдом. Однако…

Вместо того, чтобы гноить пойманных на горячем некромагов в мрачном подземелье с крысами, их разместили в этих вот комнатах, пусть и не роскошных, но вполне терпимых, сносно кормят, немедля прислали хорошего лекаря, дабы тот лечил пропоротый копьем бок Беспалого и подпалины Эгарнейда, оставшиеся после учиненного Ренисенб допроса… Вольфгардцы не церемонились с месьором письмоводителем, верно почуяв, что он – невысокого полета птица. Но с ним, Крэганом Беспалым, обращались более чем уважительно. Боятся открытой ссоры с Халогой, подумал маг, в очередной раз мрачно усмехнувшись. Учитывая, что Гиперборее тоже не нужна широкая огласка, дело закончится несколькими грозными депешами с обоих сторон. Круг Белой Руки даст очередную нерушимую клятву, мол, подобное не повторится, а вину свалят на покойного Унтамо. Ему, Крэгану Беспалому, беспокоиться не о чем. Совершенно не о чем. Он повторил эти слова, как заклинание, уже добрую Сотню раз.

И тем не менее его снедало смутное, неясное, гложущее душу беспокойство.

Рана в бок оказалась на поверку сущей царапиной, он уже и забыл о ней. Магическое кольцо, лежащее где-то в тайничке у стигийской девчонки, – это, конечно, более серьезно, но, в сущности, плевать и на него. Кольца, амулеты, талисманы пускай развлекают недоучек вроде Эгарнейда, магу высшей ступени посвящения достаточно могущества, заключенного в нем самом. Замки на обитых железными полосами дверях, вооруженная стража?.. Чепуха, при желании Крэган уже давно мог бы покинуть свое узилище. Тогда в чем же дело?

В том, что тщательно подготовленный опыт Унтамо пошел вразнос, притом самым неожиданным, кровавым, пугающим образом. В торопливо скрывшихся под землей двергах, между изрядными прибылями с Ярмарки и повальным бегством выбравших последнее. В древней, чуждой и мрачной магии, внезапно обрушившейся на Вольфгард – Крэган чуял ее яснее, чем запах гари на свежем пепелище. Более всего настораживало то, что он, как ни старался, не мог опознать это загадочное колдовство. Настораживало настолько, что магик присоветовал послу Великой Халоги с большей частью присных тайно покинуть пределы Пограничья чуть более седмицы тому – в результате чего толпа горожан осаждала полупустую усадьбу – и сбежал бы сам, если б не стигийская ведьма со своим дружком. Впрочем, возможно, оно и к лучшему. В конце концов, трудно представить место более безопасное, чем замковая цитадель. Не потому ли, смиряя нетерпение, он и мирился с теснотой убогой комнатушки на самом верху крепостной башни, что…

В следующее мгновение указательный палец на правой руке Крэгана свело короткой судорогой.

Палец был мертвым – серый, костяной, неподвижный, немного длиннее прочих. От него на ладонь, постепенно выцветая и сходя на нет, расползалось сухое пятно омертвелой кожи, грозившее со временем охватить всю руку и перебраться дальше. Ему Крэган Беспалый был обязан своим прозвищем. Итог долгой, дорогостоящей и чудовищно болезненной магической церемонии, высохший палец позволял магу собирать и направлять Силу, успешно заменяя отобранное Ренисенб кольцо. Правую руку гиперборейца пронзила острая боль. Охнув, он непроизвольно накрыл правую ладонь левой, и в тот же самый миг до его слуха донесся жуткий вопль, крик боли и ужаса, долетевший даже сквозь толстые стены и дубовые доски двери.