Сад небесной мудрости: притчи для гармоничной жизни - Майкл Роуч

– Да, – отозвался монах, – но, по мере того как ты будешь расти духовно, ты должен будешь изучать и осваивать еще более глубинные и высокие нравственные кодексы – ты должен ежедневно узнавать все больше о том, что такое хорошо и что такое плохо.

– А какие еще бывают этические кодексы? – спросил я.

– Тебе уже известен кодекс воздержания от десяти скверных поступков, и, как мне известно, ты соблюдаешь кодекс из пяти пожизненных обетов мирянина. Когда ты будешь готов, то должен будешь продолжить путь, приняв кодекс оставления мира, который заключается в том, что ты больше не владеешь ничем и никем: у тебя нет дома, нет семьи, нет никакой собственности – ничего, кроме обязательства посвятить себя духовному образу жизни.

Когда ты осилишь и этот кодекс, то должен будешь принять полный кодекс Воина, определяющий образ жизни, движимый желанием стать Просветленным. Ты пойдешь по миру, но это не значит брести неприкаянным бродягой в чужих краях, словно впотьмах, – это значит шествовать истинным Воином, настоящим рыцарем, идти по жизни, как по торной дороге в густом лесу. Ты будешь постоянно и зорко смотреть вокруг себя, не зовет ли кто тебя, не нуждается ли кто в тебе, не нужна ли кому твоя помощь, не требуется ли кому твоя верная служба, в чем бы она ни выражалась. Ты будешь помогать всем и во всем – от предоставления самой скромной поддержки до подношения высочайших духовных даров включительно.

Но есть кодекс еще более высокий, чем этот, кодекс, к следованию которому ты должен прийти в этой жизни, но научить тебя ему сможет только другой, а точнее, Другая – Та, с которой ты связан так, как и представить пока не можешь. Чтобы принять на себя этот кодекс, ты должен будешь раскрыть в себе почти запредельную любовь к другим и такую же способность к преданности.

К тому времени мы уже почти вышли из темноты и на другом берегу ручейка в лунном свете смогли даже разглядеть небольшие красные бутоны на крошечных круглых и очень симпатичных кактусах, то здесь, то там прячущихся между камнями. Мы стояли у кромки воды и безмятежно взирали вниз. Меня охватило чувство глубочайшего покоя, мой ум слился и тек вместе с ручейком к далекому морю; казалось, океан вливается сам в себя, вбирая… и тут этот… Мастер Шантидева опять толкнул меня локтем, но на этот раз уже со всей силы, так, что я не только потерял равновесие, но и пролетел через ручеек, набрав воды в ботинки, чуть не вывихнув ногу, содрав руки о камни на том берегу и уколовшись о кактусы, которые уже не казались мне такими симпатичными. Проклиная ни в чем не повинные колючки, я повернулся с тем же намерением к монаху и увидел, что он все еще стоит на траве, запрокинув голову к звездам, и хохочет низким утробным басом, далеко разносящимся в ночи. Я испытал острый приступ одновременно боли, смущения и злобы – слишком неожиданным был мой полет и уж совсем неожиданной была его причина. Грязный и окровавленный, я молча уставился на него, но мои глаза требовали объяснений.

– Третий путь Воина, – пророкотал он сквозь свой затихающий смех, – в этом-то и заключается, а именно в умении не разозлиться в тот самый момент, когда гнев еще только начинает разгораться. Пожалуй, это самое трудное из всех духовных искусств; оно требует несравнимо большего опыта, чем все эти длиннющие неподвижные медитации и тому подобные практики, оказывающие неизгладимое впечатление на несведущих людей.

– Думаю, я смог бы понять твою мысль, – сухо ответил я, выдергивая колючки из ладоней, – и не рискуя переломать себе ноги об эти камни.

– Тут я хотел научить тебя сразу двум вещам, – сказал Мастер, как будто даже не слыша моей реплики. – Но сначала иди присядь на это ложе из пальмовых листьев и просуши ноги. Вот так, давай сюда свои мокрые ботинки.

Я стащил с себя ботинки и протянул их Мастеру Шантидеве, который отправился с ними к связкам пожелтевших листьев, сваленных в кучу под финиковой пальмой неподалеку; там он повернулся, медленно опустился на нее и стал ожидать меня. Я широко шагнул было вперед, но тут же сбавил шаг, потому что мне пришлось голыми ногами идти по земле, сплошь покрытой колючими кактусами.

Он наблюдал за моими перемещениями с озорной улыбкой и продолжал говорить, как будто вовсе не замечая моих трудностей.

– Первый урок заключается в том, что болезненные ситуации могут настичь тебя в любой момент, – думаю, ты успел это заметить на примере собственной жизни. Факты, которые тебя огорчают, люди, вызывающие твой гнев, ситуации, испытывающие твое терпение, встречаются сплошь и рядом, окружая тебя со всех сторон. Они наносят удар в тот момент, когда ты менее всего к этому готов, они исходят от тех людей и вещей, от которых ты менее всего их ожидаешь.

Я с трудом пробирался по колючкам, едва разбирая его слова. Назад было поворачивать уже поздно, до него было идти еще далеко. Я остановился, ожидая паузы, но ее не последовало.

– Людям, которых ты терпеть не можешь, нет конца. Ситуаций, которые тебя расстраивают, не счесть. Только ты избавишься от хранителя библиотеки, как – не пройдет и недели, можешь мне поверить – появится кто-то другой, чтобы испытать тебя на прочность. Вспомни, все они порождаются отпечатками в твоем уме: избавишься от одного, как его тут же сменит другой. Можно порвать отношения с нечистым на руку компаньоном, можно переехать в другую местность или сменить работу, чтобы не видеть раздраженное лицо начальника, но очень скоро все эти ситуации повторятся.

Его разглагольствования начинали меня раздражать; я застрял посреди кактусов, мои ступни горели от боли, а он продолжает как ни в чем не бывало, даже не удосужившись взглянуть на мои страдания.

– Может, ты и прав, – сказал я, – но лично я уверен, что моя жизнь стала бы намного приятней, если бы ее покинули один-два человека, вроде хранителя библиотеки, а также если бы я смог побольше заработать, чтобы получше обустроить свое жилище.

– Ты забыл про коня, – напомнил мне наставник.

– Ах да, и коня тоже сменить на более послушного. Я с ним так мучаюсь по утрам, когда запрягаю, а сам уже опаздываю на работу, – отвечал я и, пытаясь выбраться из колючек, шагнул влево, но сразу обнаружил, что там они еще гуще и острее.

Нет, вы только на него посмотрите, он и не думает мне помогать, он даже на меня не смотрит!

– А дорога домой?

– Ты прав, я совсем о ней забыл. Наполовину в пыли, на треть в камнях. Я и так бываю под вечер совершенно измочален своими попытками поладить со старшим хранителем, а тут еще эта дорога. Просто пытка!

Я балансировал на одной ноге, согнув другую в колене и пытаясь вытащить иголки из пятки, чтобы на нее можно было наступить. Мне уже почти было ясно, что Мастер Шантидева не только полностью понимает, как я влип, но и нарочно все это подстроил, чтобы меня искалечить. Я оглянулся назад, не уйти ли мне отсюда по ручью, да вот только как до него добраться?

– А как же та книга комментариев, которую ты пытался прочесть?

Забыв обо всем, я твердо встал на обе ноги, даже слегка притопнув левой:

– Не напоминай мне! Кто мог написать такое? И по такому архиважному вопросу! Быть того не может, чтобы это нельзя было написать пограмотней! – И тут мое терпение лопнуло. – Мастер, может, вы уже соизволите встать и вытащить меня из этой засады? – вежливо поинтересовался я, скрипя зубами.