Палеонтология антрополога. Книга 2. Мезозой - Станислав Дробышевский

Удивительный парадокс неполноты палеонтологической летописи заключается в том, что однопроходные и сумчатые явно примитивнее, но известны лишь из гораздо более поздних времён, чем плацентарные. Останки мезозойских млекопитающих малы и эфемерны, их трудно искать и сложно исследовать. Необходимы годы напряжённых трудов, чтобы стать специалистом и начать понимать, чем зубы одних зверушек отличаются от других. При этом в харизматичности невзрачные землеройкоподобные твари явно проигрывают эффектным динозаврам, отчего не так много палеозоологов специализируются на мезозойских млекопитающих. Но работа идёт, каждый год приносит новые открытия, так что нет сомнений, что скоро мы будем знать ещё более полную последовательность наших и чужих предков.

Юрский период — время величественного спокойствия. Он и закончился нестандартно — без эффектных катаклизмов и массовых вымираний. Даже чёткой границы между юрским и меловым периодами провести не получается. Строго говоря, легко можно было бы объединить их в один, разделены они, скорее, в силу истории науки геологии.

Иногда юру представляют как эпоху застоя, но это далеко не так. Отсутствие потрясений дало время на плавные эволюционные сдвиги. Среди растений были осуществлены несколько попыток стать цветковыми, причём одна закончилась вполне успешно. Среди рептилий реализовались несколько попыток опериться и подняться в воздух — и одна, как мы слышим по утрам за окном, тоже не прошла даром. Среди зверообразных рептилий несколько групп параллельно превращались в типа-млекопитающих, а потомки появившихся ещё в триасе настоящих млекопитающих к концу периода дошли даже до плацентарности.

Юрский период довёл наши нижнюю челюсть, среднее ухо и зубы до окончательного идеала, избавив от последних пережитков пресмыкания. Он подарил нам пяточный бугор — столь ценный рычаг, двинувший нас по пути дальнейшей эволюции. Он аккуратно подсадил нас на созданные им же цветковые деревья, но заботливо ограничил наше стремление подниматься всё дальше ввысь развитием летучих ящеров и птицеподобных тварей, не пустил в воздух, избавив от ловушки ограничения размеров мозга у летающих существ. Не допустил юрский период и превращения наших предков в землероев с их лапами-лопатами, из которых не сделаешь трудовую руку, и чрезмерной специализации зубов в чересчур тонкозаточенную фрукторезку, из которой не получишь всеядный комплекс, столь необходимый для развития творческого подхода к жизни. Эти варианты тоже реализовались, но как раз на их вымерших примерах мы и можем осознать своё везение и счастье.

Альтернативы

Несмотря на спокойствие, а может, как раз благодаря ему, юрский период не был лишён опасностей, кроющихся в соблазнах благоденствия. Когда всё хорошо и стабильно, отчего бы не заняться тонкими искусствами вроде вольного плавания, дельтапланеризма или художественного выгрызания по коре? Касторокауды и гальданодоны увлеклись нырянием, докофоссоры и фруитафоссоры зарылись в землю, волятикотерии, вилеволодоны и майопатагиумы воспарили, трёхбугорчатые увлеклись насекомыми, харамийиды и многобугорчатые достигли идеала зубной системы и на многие миллионы лет застряли в своей вегетарианской нирване. Трудно было удержаться и не стать специалистом в этом мире специалистов. Наши невзрачные предки вылавировали между многочисленными искушениями, сохранив примитивный (а потому перспективный!) план строения и обогатив его полезными достижениями.

Не обошлось и без простого везения. Подавление материнского иммунитета в плаценте с помощью вирусных генов — лучший пример. Это событие вовсе не обязано было случаться.

Вместе с тем иначе могло пойти разитие и у многих прочих групп организмов. Если бы цветы и плоды возникли на основе каких-то других групп голосеменных (а кандидатов хватало), то стали бы мы такими же? Другой тип ветвления стебля, другое жилкование листьев, другие защитные оболочки семян, другие питательные свойства околоплодника — и, глядишь, приматы бы никогда не возникли. Равно наших предков могли задавить успешные хищники и конкуренты: пушистые птерозавры, пернатые теплокровные динозавры, протоптицы, даже продвинутые цинодонты «как будто из последних сил». Да что говорить, предки могли погибнуть, будучи насмерть закусаны блохами размером с их голову!