Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь! - Федор Вихрев

Появившийся на стороне англичан весомый аргумент в виде пулеметного огня решил исход боя. Только что отчаянно сражавшиеся воины в панике бросались на землю или начали разбегаться, крича от страха. Саксы безжалостно уничтожали немногих сопротивлявшихся, остальных, обезоруживая, захватывали в плен. Огромные толпы пленных, с испугом поглядывая на охранявших их саксов и «колдунов», потянулись к лагерю.

Там, сразу за холмом, пленных ждали своеобразные «загоны», построенные усилиями гебиров. Согнанные в загородку, словно скот, ошеломленные случившимся, норманны слышали радостные крики ликующих саксов и сжимали от ненависти кулаки. Немногочисленные раненые сдерживали стоны, чтобы не радовать своим горем победителей. Успевшие отойти от впечатлений боя пленные нормандцы бродили, стараясь найти в этой толпе родных и друзей. Многие, придя в себя после паники, посматривали по сторонам, прикидывая, как бы убежать. Но стоящая вокруг необычно одетая стража из «колдунов», направившая на пленных несколько больших трубообразных орудий, мигом отбивала даже у самых храбрых мысли о сопротивлении и побеге. Стражники, регулярно меняясь, все так же бдительно наблюдали, а у уставших и голодных пленников уже начинало бурчать в животе. Тем более что победители готовились отметить свою победу пиром и до пленных доносились манящие запахи готовящихся блюд.

Чуть позднее на поле боя остались только группы гебиров, под наблюдением нескольких десятков хускарлов собирающих добычу, да вороны, пирующие на трупах. Все остальное войско собралось в лагере, где уже стояли готовые столы, уставленные вареным и пареным, верченым и крученым, пивом и захваченным у противника вином и прочими разными закусками и запивками. За отдельным столом, стоящим на пригорке на виду у всех остальных пирующих, сидел король с братом Гиртом и самые отличившиеся воины, в их числе полковник Бошамп, ротмистр Орлов, хорунжий Мелехов и лейтенанты Гастингс и Берроуз.

Единственным убитым в сражении из королевской семьи стал младший брат короля Леофвайн. Его тело, завернутое в льняную ткань, передали монахам из Питерборо. Остальных убитых пока собирали отдельно, чтобы передать родным или отпеть и похоронить на месте.

Но горевать о своих потерях саксы собирались потом, сейчас же предстоял победный пир. Некоторое время стоял шум и гам, пока все занимали места за длинными столами, затем он постепенно стих, и Гарольд, встав, предложил всем вознести хвалу Господу за победу. Молитву, громогласно повторяемую всеми воинами, читал аббат Леофвик. Едва молитва закончилась, король поднял наполненный слугой кубок и крикнул:

– Пью за победу!

Громогласный клич: «За победу!», вырвавшийся из тысяч глоток, потревожил даже клевавших падаль ворон, которые с громким недовольным карканьем взмыли в воздух. Но никто и не глянул в ту сторону, так как именно в этот момент перед столами несколько воинов пронесли и бросили перед королем штандарт, подаренный папой Вильгельму, и еще десяток знамен и значков нормандского войска. Опять раздались приветственные крики всего войска, и снова полились в рога и кубки шипучее вино и пиво. Пили и закусывали все.

Король одного за другим вызвал самых отличившихся воинов, объявляя о награждении их только что введенной Сенлакской медалью, деньгами, землями и крепостными. Медали еще нет, вместо нее героям вручили заранее подготовленные и украшенные скорописью листы пергамента с прикрепленной свинцовой печатью.

Наконец, вызвали и сэра Горация.

– Волей Божьей пришедший на помощь нам и Королевству Английскому благородный сэр Хорейс! Зная твое знатное происхождение и ценя твои подвиги на поле брани, решил я и Совет Мудрых приговорил, что место убитого эрла Аглаеки из Глостершира займешь ты, став и эрлом, и ширрифом. А по личной просьбе твоей границы эрлдома сего меняются. Посему местность сия называться отныне будет в честь героев Сенлака, эрла Бошема и его войска – Бошемшир! – объявил под громкие одобрительные крики король. Радовались, как казалось, все, но чествуемый герой успел уловить несколько очень злых взглядов. Если бы взглядом можно было убить, то сэр Гораций, уцелевший в битве, сейчас упал бы замертво.

«Ничего, посмотрим, кто кого», – подумал, принимая награды из рук короля, новоиспеченный эрл.

Щедро наградил король и отличившихся русских. Объявив, что они на время до отправления на Родину являются почетными гостями короля, он дал им также несколько мешочков с золотыми монетами.

Шум и запахи пира, крики саксов, приветствующих награждаемых, доносились до голодных пленных, вызывая еще большее уныние и в то же время злобу. Ныли полученные в бою раны и ушибы, горело от жажды горло.

– Неужто хотят они заморить нас жаждой и голодом, – переговаривались между собой пленники, когда к ограде подъехало несколько груженых телег. До стоявших ближе к ограде нормандских пленных донесся запах жареного мяса. Стоящий у ворот воин достал какую-то странную трубу и крикнул в нее. Голос его имел колдовскую силу, донесшись до каждого норманна.

– Сейчас вас покормят и напоят. Подходить по одному, брать что дадут и отходить! Не толпиться, иначе последует наказание! – Он опустил свою колдовскую принадлежность, переговорил о чем-то со своим начальником и вновь крикнул: – Графы, бароны, виконты и раненые подходят первыми и записываются у писарей! Желающие перейти на службу Королевству Английскому могут также записаться у писарей и будут тотчас же отделены от остальных пленных! Все понятно?! Не толпиться, подходи по одному!

Сначала не поверившие словам сакса начали толкаться, стремясь пробиться вперед. Тотчас одно из колдовских орудий англичан плюнуло огнем, загрохотав, и над головами толпившихся словно промчалась стая разъяренных шершней, заставив испуганно дернуться в разные стороны, давя и топча упавших.

– Кто не понял? Еще одна такая давка, и мы будем убивать всех непослушных! – снова прокричал сакс в свою колдовскую трубу. Теперь испуганные пленники жались, боясь обратить на себя внимание колдунов. Наконец кто-то решился и вышел первым. За ним другой, третий… еды и воды в больших баклагах хватило всем. Несколько десятков наемников согласились послужить саксам и были уведены куда-то под конвоем нескольких солдат в колдовских одеяниях.

Съев доставшийся ему кусок мяса на лепешке, запив его восхитительно вкусной водой, Андрэ почувствовал себя намного лучше. Решив не торопиться и попытаться обдумать возможность перейти на сторону саксов, он в задумчивости брел по лагерю, не глядя по сторонам.

– Андрэ! – Заставив вздрогнуть от неожиданного крика, к нему протиснулся уцелевший в бою Роберт де Гранмениль. В грязном, испачканном землей и кровью акетоне, с повязкой на голове, раненый, бывший оруженосец герцога радостно обнял друга.

– Ты жив! Как я рад, – сказал ошеломленный встречей Андрэ и тут же осекся, увидев, как лицо Роберта перекосила гримаса горя.

– Герцог, мой добрый господин… он убит! И мой дядя тоже. Проклятые саксы!

– Роберт, ну что теперь поделаешь. Такова воля Божья.

– Нет, не утешай меня, мой добрый Андрэ. Не воля Божья, а сатанинское колдовство помогло саксам победить нас. Если б не эти колдуны, – Роберт опасливо оглянулся вокруг, – и не их колдовские молнии, мы раздавили бы саксов своими конями. А так… большинство воинов, скакавших рядом со мной, погибли, не успев даже увидеть глаз этих саксонских трусов.