Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь! - Федор Вихрев

Во весь опор несется Карл Великий,

Поверх брони висит брада седая,

Вокруг него французские дружины

Несутся вскачь…

Третий отряд, который должен был занять левый фланг, вели за собой графы Ален Фергон и Айме Тур. В этом отряде собраны были бретонцы и люди из Мэна, Анжу и Пуату, а также немецкие добровольцы и наемники с берегов Рейна.

Герцог Нормандский, решив атаковать Гарольда на его позициях, поставил на карту все, понимая, что это его единственный шанс. Всего в войске было почти семь тысяч человек, в том числе не менее тысячи двухсот всадников, на шесть сотен больше лучников, метателей дротиков и арбалетчиков, и почти три тысячи тяжелой пехоты – спешенных рыцарей, сержантов и вавассоров[45]. Никто из ратников еще не облачился в полный доспех, чтобы тяжесть снаряжения не затрудняла движение войска в недолгом, но трудном пути. Дорога шла над подножием холма, ниже которого раскинулось болото Певенси, чьи испарения стесняли дыхание людей. Бряцало оружие, ржали кони, разнообразные вымпелы и знамена развевались над движущимися вперед отрядами. Когда солнце поднялось и стало припекать, все изрядно вспотели, а длинная линия копий блестела в его лучах, словно стальная змея, извивающаяся вдоль дороги. Запахи человеческого и конского пота, болотных испарений и раздавливаемого ногами и копытами навоза сливались в одну непередаваемую никакими словами атмосферу. Сильно досаждали налетевшие со всей окрестности на запахи злые осенние мухи.

Из-за деревьев не было видно английского войска, и Гильом послал вперед разведчиков, чтобы убедиться, что противник на месте. Разведчики не вернулись, и герцог приказал выдвинуть вперед отряд легконогих и подвижных лучников из Пуату, а остальному войску – следовать за ними в готовности к бою.

Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков.

Вольтер

Ветерок обдувал вершину холма, отгоняя надоедливых мух и неприятные запахи. Полковник передернул плечами. Хорошо, что он не надел доспехи, как его ни уговаривали. Хваленая датская кольчуга нисколько не облегала тело, как считали в его время историки, а довольно-таки ощутимо давила на плечи. Тело прело от поддоспешника и чесалось от пота. Так что сэр Гораций с удовольствием скинул эту тяжесть, оставшись в привычном мундире и снаряжении. Если понадобится – надеть все это на себя недолго, тем более с помощью денщика. Он посмотрел на стоящего рядом лейтенанта Берроуза, спокойно выставлявшего прицел своей винтовки, не обращая внимания на неудобный доспех. Как многие офицеры, получившие фронтовой опыт, лейтенант предпочитал идти в атаку не с саблей и револьвером, а с более мощным оружием. Сэр Гораций вздохнул. «Вот что значит юность. Насколько легче все переносится в молодые годы…» Бошамп поднял бинокль, рассматривая противоположный холм. И тут же опустил его.

– Вот и первые норманны. Скорее всего – разведчики. Передайте команду лучшим стрелкам уничтожить разведчиков, – приказал он стоящему рядом капитану Беку.

Появившиеся на склоне Тэлхэмского холма два норманнских разведчика еще не успели пройти и десятка шагов, как над долиной прозвучал напомнивший усиленный до грохота звук рвущегося полотна. Это слились в одно шесть прозвучавших одним залпом выстрелов.

Оба разведчика упали – один сразу, а второй – успев развернуться и сделать шаг назад. По рядам саксов пробежала волна удивления и испуга, большинство непрерывно крестилось, некоторые поминали вслух молот Тора и копье Одина.

Одно дело слышать рассказы о помощи Божьей и невиданном громовом оружии. Совсем другое – услышать необычный шум воочию и увидеть, как падают, словно пораженные невидимыми молниями, воины, сраженные колдовским образом на недоступном любому человеческому оружию расстоянии. Рассказы монахов из Питерборо во главе с самим аббатом оставались всего лишь рассказами о чудесах. Большинство саксов не слишком им верило, и тем неожиданней было увидеть все своими глазами…

Но постепенно все внимание воинов привлек появившийся из-за деревьев отряд вражеских лучников. Норманны, обнаружив убитых, обступили трупы, загородив их от взоров англичан. Отряд несколько мгновений стоял на месте, а затем осторожно двинулся вперед, спускаясь в долину. Пока норманнские лучники осторожно и неторопливо двигались вперед, внимательно разглядывая стоящий на вершине холма строй англосаксов, прикрытый рвом и частоколом, из-за деревьев, блестя на солнце остриями копий и кольчугами, словно рыба чешуей, появились остальные отряды норманнского войска.

– Все так, как я вам говорил, Ваше Величество, – обратился к Гарольду полковник, – легкая пехота и лучники впереди, за ними вперемешку конница и тяжелая пехота.

– Я вижу, что ты молвил правду, благородный тэн Хорейс. Они действительно хотят расстрелять нашу «стену щитов» и разбить ослабленное потерями войско атаками конных и пеших воинов. Отлично придумано, клянусь Вотаном. – И король покосился на стоящего невдалеке аббата Леофвика, который вместе с дюжиной монахов из аббатства в Питерборо, отложив на время дубины и щиты, как раз в это время молил Господа о победе.

– Ничего, Ваше Величество, мы им сейчас покажем, насколько они ошибаются. – Сэр Гораций сделал вид, что не обратил внимания на оговорку Гарольда.

Впрочем, его уже охватывал боевой азарт и, рассматривая наступающую толпу, он прикидывал, как перераспределить огонь ружей и пулеметов, куда лучше всего ударить резерву при необходимости и где самое слабое место наступающих. Увиденное им грозное войско было, пожалуй, не страшнее ополчения махдистов, несмотря на относительно лучшую дисциплину, и, если подумать, управление. Полковник припомнил, сколько битв выиграл Вильгельм, являвшийся одним из лучших полководцев этой эпохи, и кровожадно усмехнулся. Несмотря на происхождение от норманнских завоевателей, сэр Гораций был англичанином до мозга костей, и мысль о победе над зарвавшимися предками «лягушатников», которых он, несмотря на Антанту, недолюбливал, грела его душу. Подозвав посыльного, он надиктовал приказ для капитана Бека.

Пока полковник командовал, норманны неторопливо растекались по долине, не пересекая пока черту в триста ярдов, назначенную полковником как рубеж открытия огня. Из-за этого, как отметил Бошамп, конница и пехота основных сил противника вынуждена была растянуться по склонам Тэлхэмского холма, что еще больше должно было затруднить ввод их в бой…

Командовавший пуатевенскими лучниками бакалавр Андрэ Фиц Макс с удивлением смотрел на лежащие перед ним трупы. Мертвые разведчики, два личных вавассора герцога, в акетонах и одетых поверх кольчугах, лежали перед сгрудившимися вокруг стрелками, с удивлением разглядывавшими неповрежденные доспехи, отсутствие каких-либо видимых глазом ран на одном, лежащем вверх лицом, и громадную рану, словно вырванную лапой неведомого зверя, на спине у второго. Особенно пугало выражение лица убитого, искаженное предсмертной мукой. Андрэ мысленно выругался, поняв, что еще немного, и он не только не сможет заставить своих бойцов тронуть убитых, но даже и не сдвинет отряд с места. Поэтому он подозвал десятника Хьюго и велел ему, прихватив с собой для верности еще одного воина, отправиться с донесением к герцогу. Остальным лучникам он приказал развернуться и, приготовившись к стрельбе, идти вперед. Но лишь когда отряд тронулся, он наконец понял, что же казалось ему неправильным в развернувшейся перед ним картине.