Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь! - Федор Вихрев

Остальные норфолкцы, по команде офицеров прекратив огонь, выбирались из окопа, строясь в колонны к атаке и примыкая штыки к винтовкам. Несколько минут – и взводные колонны устремились вслед за преследующими убегающих норманнов англичанами. Лейтенанты, командовавшие взводами, отнюдь не спешили вперед. Обычным шагом колонны двинулись по полю битвы, выделяя людей для охраны захваченных пленных и раненых. Пытавшихся сопротивляться норманнских воинов иногда добивали выстрелами, а в основном – штыками и другим холодным оружием, включая те самые моргенштерны.

Среди преследовавших бегущих противников англичан, не менее рьяно размахивая топором и крича: «Долой!», бежал и Вальтеоф. Охваченный боевым азартом, он пока забыл о своих претензиях к Гарольду и к этим наглым выскочкам, именующим себя англичанами, и мчался вместе со всеми вперед, размахивая своим излюбленным оружием – огромным и тяжелым боевым топором с полукруглым лезвием.

Пока не везло отдельным неудачникам, либо раненым, либо одетым в слишком тяжелые доспехи. Саксы нагоняли их и били в спину. Мало кто из убегавших в панике норманнов решался повернуться и встретить настигающую его смерть, как подобает воину, сражаясь. Бегущие вниз по склону холма саксы невольно замедляли шаг, огибая валяющиеся на земле трупы, и казалось, что основная часть норманнов, даже пеших, успеет скрыться.

Один из храбрецов встретился и на пути Вальтеофа. Эрл, приостановившись, сделал ложный выпад, словно собираясь рубануть сверху вниз. Но едва норманн поднял щит, прикрываясь от удара, топор в руках Вальтеофа вдруг резко сменил траекторию и врезался в правую ногу противника. Норманн от удара потерял равновесие и упал на колено раненой ноги, опуская щит. Тотчас последовал второй удар, пробивший хауберк и почти отделивший голову от тела. Вальтеоф победно заорал что-то неразборчивое и, с трудом выдернув топор, снова устремился вперед.

И все же большинство норманнов, особенно всадники, мчалось вперед, опережая пеших преследователей. Первые беглецы, кажется, имеют неплохой шанс добраться до кораблей, оставленных в гавани Гастингса…

Но тут сквозь мчащуюся вперед толпу воинов прорвались русские всадники. Тотчас началось самое страшное, что может случиться в бою, – преследование бегущего с поля врага конницей.

Вот мчащийся первым Орлов догнал бегущего пешего вавассора или рыцаря, одетого в тяжелый доспех. Медленно-медленно, словно во сне, перебирает ногами убегающий норманн, отсвечивают на солнце кольчужные кольца, шлем, который он не догадался или не успел сбросить, почему-то, несмотря на все завязки, ерзает по голове, заставляя поправлять себя рукой… Четыре ноги жеребца несут Алексея быстрее, чем две ноги испуганного беглеца, и вот уже спина убегающего совсем рядом, рука ротмистра автоматически повторяет вбитое еще в училище движение, сопровождаемое коротким мысленным вскриком: «Сабля! Он же в броне!» Сразу же выясняется, что добрая златоустовская сталь клинка намного лучше средневекового норманнского железа. Кольца лопаются и разлетаются, спина, вдруг покрывшаяся чем-то красным, резко пропадает где-то внизу. Сабля еще слегка дрожит в руке, а конь продолжает нести седока вперед. Полковника обгоняет один из саксов, на скаку размахивая огромным топором. Оказавшемуся у него на пути и вставшему на колени норманну не везет. Забыв все данные перед боем наставления о взятии как можно большего числа пленных, сакс ловко наносит удар, и голова буквально взлетает над продолжавшим стоять телом. Но конь мчит полковника дальше, вслед убегающим, поэтому он уже не видит, как обезглавленный труп, орошая все вокруг потоками крови, вдруг заваливается вперед, прямо под копыта следующего за саксом всадника, который от резкого скачка испуганного коня в сторону чуть не вываливается из седла. Не заметил увлеченный погоней Орлов и того, что один из всадников вслед за убегающим конным норманном покинул дорогу и оба они на всем скаку влетели в заросли тростника, покрывающие берег болота. Которое тут же начало засасывать сначала коней, а потом и кричащих от осознания неминуемой смерти людей. Но увлеченные взаимной резней бойцы не заметили этой трагедии, как и Орлов, вместе со своим отрядом уже проскочивший прямо к бывшему лагерю норманнов у Гастингса.

На берегу, около вытащенных кораблей, царил хаос. Кто-то пытался стащить корабли на воду, кто-то бежал прямо по сходням на борт, не обращая в панике внимания, что корабль надо сначала столкнуть с берега. Моряки стоящих на якоре кораблей, не пытаясь даже подобрать столпившихся на берегу соплеменников, рубили канаты и разворачивались к выходу из бухты. Некоторые рыцари, бросая оружие и коней, на ходу разрезали завязки доспехов, чтобы, сбросив их, вплавь добраться до качающихся на волнах кораблей, сулящих спасение от настигающих саксов. Несколько десятков воинов, первыми добравшихся до берега, успевают захватить лодки и сейчас усиленно выгребают всем, что попало в руки, пытаясь доплыть до уходящих судов. Несколько десятков рыцарей, сержантов и вавассоров, возглавляемые носящим на щите знакомый Бошампу герб, попытались остановить натиск саксов, сбив плотный строй. Они, похоже, надеялись дать время остальным, в панике пытающимся столкнуть в воду и погрузиться на корабли, возможность уйти от погони.

– Этот рыцарь – мой! – закричал Орлов, пришпорив Орлика, и устремился в атаку. Рыцарь, видя несущегося на него конника с саблей, выставил щит и наклонил копье. Вслед за ним эти движения, слаженно и четко, выдавая опытных ветеранов, повторили все воины маленького отряда. Немного не доскакав до приготовившегося противника, ротмистр внезапно остановил коня. Вместо шашки в руке Орлова вдруг оказалось что-то маленькое, блестящее, совсем не похожее на оружие. Загремели выстрелы, и рыцарь, выронив копье и щит, упал на землю, хватая руками ногу. Одновременно упали сбитые с коней ударами копий два не успевших или не захотевших притормозить всадника. Но строй отряда норманнов был уже разбит; кроме рыцаря, при таранном ударе копьями ранены и убиты еще несколько человек. Часть конников бросилась за растерявшимися и разбегающимися пехотинцами, рубя их без пощады, а остальные помчались к сталкивающим с берега на воду корабли беглецам.

Однако часть норманнов, осознав, что спастись не удастся, развернулись и контратаковали русских и саксов. Всадники успели отойти, потеряв еще одного, а вот прибежавшим первыми легковооруженным ополченцам и лучникам не повезло – на них обрушился основной удар уцелевшей пехоты и конницы норманнов. Начавшаяся кровавая резня продлилась недолго. Развернувшись на пятачке, кавалеристы обстреляли нормандцев из карабинов и револьверов, а затем с саблями наголо отбросили запаниковавший фланг норманнов, заставив повернуться против себя самых смелых и настойчивых врагов. Те попытались внезапно контратаковать русских, но в это время им на выручку успел прийти отряд хускарлов во главе с доблестным Эдбертом. В этом же отряде был и младший брат короля, немедленно сошедшийся в поединке с Неелом Сен-Совером. Бой продолжался недолго, более опытный и лучше владеющий оружием норманн срубил Леофвайна, но и сам пал от удара сабли хорунжего Мелехова.

Пока хускарлы резались с отчаянно защищающимся отрядом норманнов во главе с Шеф-де Фоконом, на побережье сквозь образовавшуюся мешанину из беглецов и преследователей прорвался отряд лейтенанта Гастингса с двумя расчетами «льюисов».