Ураган по имени «Чингисхан» - Сергей Самаров

— Маленькая расщелина. Узкий проход. Если будет ливень, для воды есть сток. Скалы козырьком нависают, прикроют. Вообще-то, мы должны пережить ураган без последствий. У меня только возникают опасения относительно нашего старшего лейтенанта. Ранения у него серьезные, и кровь полностью никак остановить не можем, большая потеря крови.

— Я не врач, знаю только, что при большой потере крови следует беречь человека от переохлаждения. Он и без того будет мерзнуть. Правда, мы здесь контактируем с одним врачом, может, у него проконсультироваться? Хотя он врач зубной, но что-то тоже, наверное, знает.

— Извините, товарищ подполковник, я, вообще-то, фермер, а по образованию зоотехник, и ветеринарию в студенчестве изучал. Думаю, что мои знания более обширные, чем у зубного врача. Здесь хирург нужен. И хороший. А в отношении ранений и травм у меня опыт есть. Пусть это опыт работы с животными, но с животными работать труднее, они сказать ничего не могут. Но я надеюсь, что старший лейтенант сумет пережить ураган вместе с нами. Еще вопросы или просьбы есть? А то я свою выскажу.

— Высказывайте.

— Как нам себя вести? Предположим, бандиты попытаются уехать, что нам в таком случае предпринимать?

— Ничего. Вы же не в состоянии их уничтожить?

— Нашими силами — не в состоянии, это однозначно. Несколько человек разве что. А потом уничтожат нас. Старший лейтенант говорил, что бандиты в состоянии половиной своего отряда создать плотность огня, которая не позволит нам отстреливаться. А вторая половина в это время подойдет вплотную.

— Да. Так и сделают, если вас обнаружат. Они пока, надеюсь, не знают, где вы?

— Я тоже на это надеюсь. В нашем положении, товарищ подполковник, кроме надежды, ничего и не остается. Только за счет надежды и царапаемся еще, карабкаемся, то есть пытаемся выбраться из ситуации. А ситуация такая, что носа лучше не высовывать. Впрочем, пока ураган не прошел, высовывать можно. Бандиты сами попрятались, им сейчас не до нас.

— На ваш взгляд, Михаил Викторович, сколько времени отряду амира Чингиса понадобится для того, чтобы разобрать каменный завал и выехать из расщелины?

— Не меньше трех часов. Скорее даже часа четыре.

— Они, естественно, сами это понимают. Значит, атаковать поселок Светлый планируют ночью, как и наш поселок.

— Скорее всего именно так. Днем они, кажется, хуже видят.

— А летучие мыши ночью хорошо видят. Мы что-нибудь придумаем.

— Вы намереваетесь сюда ехать? — спросил казак, и в голосе его невольно прозвучала надежда. — Накрыть их, пока в машины не сели, было бы удобно.

— Нам будет сложно вас искать. И еще есть множество нюансов, отметающих такой вариант. Мы лучше что-нибудь свое придумаем. Знать бы вот только, когда они выедут. Из вашей расщелины бандитское укрытие видно?

— Нет. Они по другую сторону холма. Холм боком прилегает к скальному массиву. С нашей стороны холма больших расщелин, в которых можно машины укрыть, нет. Они дальше нашли. Я сам туда ехал, собирался там с грузовиком спрятаться, но его «краповые» реквизировали.

— Он цел?

— Покалечен. Бандиты его гранатометом накрыли. Правда, только осколочной гранатой. Машину не сильно повредили, восстановить можно, тем более она у меня застрахована.

— Какой у них гранатомет? — спросил подполковник.

— Рядовой Никифоров говорит, что гранатомет остался, а гранат уже нет, и самого гранатометчика я лично застрелил, когда спасал старшего лейтенанта Сережу. Не знаю, какой из бандитов был гранатометчиком, первый или второй. Но они остались и без гранат, и без гранатометчика. Никифоров все разговоры их слушал. Он говорит, что в банде люди разных национальностей и потому разговаривают все на русском. Это чтобы друг друга понимать. Здесь, на Кавказе, языков знаете сколько! Бандиты при пленнике разговаривали, не стесняясь, уверены были, что его расстреляют. А Чингис хуже ему казнь придумал.

— А ближе к ним устроиться никак нельзя? Нет надежного места? — поинтересовался подполковник. — Чтобы вы или Никифоров там засели и наблюдали. Мне нужно знать точку отсчета времени. Когда бандиты начнут разбирать завал, я должен буду выехать им навстречу и подготовиться соответственным образом. Вы говорили про свой визор. Это хорошая штука для любого наблюдателя. Он даст возможность полного контроля.

— Честно говоря, товарищ подполковник, совершенно здоров только я один, и полностью полагаться могу только на себя. Но очень не хотелось бы покидать это убежище. Оно мне кажется надежным. Но место для наблюдения есть на самом стыке скал и холма, на перевале. Я мимо проходил, когда с Никифоровым возвращался, и обратил внимание. Небольшой грот. Там только лежа можно устроиться. И вода туда затекать не будет, грот под каменным навесом. Ладно. Если есть необходимость, я туда переберусь. Вот, старший лейтенант в себя пришел и показывает, что он готов пойти. Но ему даже дойти будет трудно, в самый ответственный момент может сознание потерять. Решено. Я пойду, а рядовой за Сережей посмотрит. Все, побежал, пока ураган не разгулялся. Дождь уже пошел, но это еще не настоящий ливень. Я перезвоню вам с места.

— Удачи. Буду ждать звонка с сообщением…

— Что там? — спросил подполковник Изжогин, когда Виталий Владиславович не отдал «трубку» старшему лейтенанту Логвинову, стоящему здесь же, а положил ее в карман своей «разгрузки».

— Витя, мне сообщение должно поступить. Потерпи пока без связи.

— Нет проблем, товарищ подполковник, — ответил старший лейтенант.

— Что там? — снова спросил Изжогин. — Новости, как я понимаю, Чингиса касаются?

— Касаются. Сейчас, я сначала сам все осмыслю, потом вам сообщу, — пообещал Устюжанин с сосредоточенным видом, о чем говорил его сморщенный лоб.

Подполковнику Изжогину бандана вместо фуражки пришлась, кажется, по вкусу. Она очень шла к его мужественному грубому лицу. Изжогин сам осознавал это и потому чувствовал себя почти героем, равным спецназовцам ГРУ бойцом, хотя, как понимал Устюжанин, по боевым навыкам даже близко подойти не мог к погибшему подполковнику Завалило. Но в бой Изжогин рвался не меньше, чем Завалило, обладая от природы тем же неукротимым нравом «волкодава» и считая, должно быть, что в состоянии драться с бандитами на равных. В принципе, может быть, Изжогин был и прав в какой-то степени. Бандиты, в большинстве своем, основательной и квалифицированной боевой подготовки не имеют. Нахватались всего понемногу. Кое-что из кинофильмов, которые хорошему никогда не научат, потому что кино и жизнь — вещи прямо противоположные, кое-что переняли от иностранных наемников, которых сейчас среди бандитов уже не так много, как раньше, но все же можно встретить. И только единицы из них имели за плечами подготовку в базовых лагерях исламистов где-нибудь на территории арабских стран или в Афганистане и Пакистане. Другое дело, что бандиты отличаются крепким и неуступчивым характером, и только характер делает из них бойцов. В спецназе ГРУ воспитывали солдат так, что каждый из них должен в любых условиях представлять собой отдельную боевую единицу, чтобы с одинаковым успехом воевать и в составе отряда, и в составе батальона, и в одиночестве. Такой подготовкой бандиты похвастаться не могли, даже лучшие из них, прошедшие подготовку в зарубежных исламистских лагерях. И потому тактика бандитов сводилась к простейшим действиям из засады, когда фактор неожиданности изначально давал им значительное преимущество. А превратить первое преимущество в победу — это уже дело техники. Правда, и дело техники срабатывало тогда, когда в засаду попадали неподготовленные бойцы. В случае с подполковником Завалило, как предполагал Устюжанин, сработала сильная сторона бандитов — умение устроить правильную засаду, и слабая сторона «крапового» подполковника — пренебрежение умением бандитов вести бой.