Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

Первым пациентом, умершим после выхода Эстер на работу, была худощавая женщина лет пятидесяти с опухолью в груди. Невзирая на все старания сэра Герберта, она скончалась на операционном столе.

Был поздний вечер, и, пытаясь спасти больную, они проработали весь день, перепробовав все, что знали. Но все усилия оказались напрасными. Женщина ускользнула в небытие, пока они еще боролись за ее жизнь. Сэр Стэнхоуп стоял, подняв вверх окровавленные руки. За ним виднелись голые стены операционной, слева был стол, заваленный инструментами, тампонами и бандажами, а справа – цилиндры с анестизирующими газами. Замершая рядом с хирургом сиделка со шваброй отвела рукой волосы с глаз.

На галерее никого не было, только двое студентов, которые ассистировали Герберту.

Стэнхоуп поглядел вверх, и побледневшая кожа туго обтянула его скулы.

– Она ушла, – глухо проговорил он. – Бедняжка, у нее просто не осталось сил…

– А долго ли она болела? – спросил один из практикантов.

– Долго? – переспросил сэр Герберт с внезапным отрывистым смешком. – Все зависит от того, как считать. У нее было четырнадцать детей. И Господь знает, сколько выкидышей. Вы видите ее тело – оно страшно истощено.

– Ей давно следовало прекратить рожать детей, – сказал младший из практикантов, кивнув в сторону изможденного тела. Оно уже казалось бескровным, словно смерть случилась много часов назад. – Ей же не меньше пятидесяти!

– Тридцать семь, – едко ответил главный хирург, словно бы винить в подобном исходе следовало личное невежество молодого человека. Тот набрал воздуха в грудь, чтобы ответить, но поглядел повнимательней на усталое лицо начальника и передумал.

– Ну что ж, мисс Лэттерли, – сказал Герберт, обращаясь к Эстер. – Сообщите в морг, пусть ее туда отвезут. А я сообщу ее мужу.

Не подумав, Эстер предложила:

– Если вы не против, я могу сама сказать ему, сэр.

Медик внимательно поглядел на нее, и удивление на миг стерло с его лица усталость.

– Весьма любезное предложение с вашей стороны, однако я вижу в этом свою обязанность и привык к ней. Одному Господу ведомо, сколько женских смертей я видел… в родах или после цепи непрерывных беременностей, когда истощенный организм сдается первой же лихорадке.

– Зачем же они допускают это? – спросил практикант, в смятении забывая про такт. – Ведь эти женщины, безусловно, понимают, что с ними делается? Восьми или десяти детей достаточно для любого!

– Потому что они ничего не знают, как же иначе! – отрезал Стэнхоуп. – Половина из них даже не представляет, как и почему происходит зачатие, не говоря уже о том, чтобы уметь предотвратить его. – Он потянулся за полотенцем и вытер руки. – Большинство женщин выходят замуж, не представляя, чем завершится свадьба; находятся даже такие, кто так и не догадывается о связи между супружескими взаимоотношениями и бесчисленными беременностями. – Он протянул Эстер замаранное полотенце, а она приняла его и подала ему чистое. – Их учат, что рожать – обязанность жены и что на то есть воля господня, – продолжил сэр Герберт. – И они верят в такого бога, у которого нет ни здравого смысла, ни милосердия. – Лицо его при этих словах потемнело, а в щелках глаз застыл гнев.

– Но вы объясняете им это? – спросил молодой врач.

– Что я могу им объяснить! – бросил главный хирург сквозь зубы. – Посоветовать им, чтобы они лишили своих мужей одного из немногих удовольствий, доступных этим бедолагам? И что выйдет тогда? Мужья оставят своих жен и отправятся искать других женщин!

– Я не об этом, – раздраженно ответил молодой человек. – Нужно объяснить им способы…

Он умолк, понимая бессмысленность своих слов. Ведь женщины эти по большей части не умели ни читать, ни писать. Да и церковь также не приветствовала распространение средств контроля за рождаемостью. Воля бога проявляется в том, что женщина рожает столько детей, сколько дает ей природа… А боль, страхи и риск для жизни являлись частью наказания за первородный грех, которые следовало переносить стойко и молчаливо.

– Ну, что вы стоите здесь? – бросил сэр Герберт, обращаясь к Эстер. – Пусть бедняжку отвезут в морг!

Два дня спустя мисс Лэттерли пришла в кабинет сэра Герберта с бумагами от миссис Флаэрти.

В дверь постучали, и Стэнхоуп разрешил войти. Эстер находилась в задней части комнаты, в небольшом алькове, и сперва подумала, что хирург забыл о ее присутствии. Но когда вошли две молодые женщины, она поняла, что, быть может, он как раз хотел, чтобы она осталась.

Первой посетительнице было под тридцать: она была светловолосой, бледной, с очень высокими скулами и на редкость прекрасными продолговатыми газельими глазами. Вторая была намного моложе, не старше восемнадцати лет. Хотя в чертах лица обеих угадывалось легкое сходство, младшая из женщин была темноволосой. Четкие брови вырисовывались над ее глубокими синими глазами, а волосы обрамляли лоб уголком. Высоко на щеке у нее была весьма привлекательная родинка. Однако выглядела эта юная дама утомленной и очень бледной.

– Добрый день, сэр Герберт, – начала старшая с некоторой нервозностью в голосе, приподняв подбородок и глядя перед собой.

В качестве приветственного жеста врач чуточку приподнялся с кресла:

– Добрый день, сударыня.

– Миссис Пенроуз, – ответила она на его невысказанный вопрос. – Джулия Пенроуз. А это моя сестра, мисс Марианна Гиллеспи. – Она показала на младшую посетительницу, державшуюся позади нее.

– Мисс Гиллеспи! – поздоровался с ней кивком Герберт. – Чем я могу помочь вам, миссис Пенроуз? Больна ведь ваша сестра?

Старшая из женщин слегка изумилась, явно не ожидая от него подобной проницательности. Никто из них не мог видеть Эстер, остававшуюся в нише без движения, с поднятой к полке рукой: она искала взглядом, куда можно поставить книгу. Имена обеих женщин пробежали в ее памяти электрическим разрядом.

Ответила Стэнхоупу Джулия:

– Да, ваша помощь необходима моей сестре.

Сэр Герберт вопросительно поглядел на Марианну, оценивая взглядом цвет ее кожи и тревогу, заметную в судорожных движениях ее рук и напряженном выражении глаз.

– Прошу вас, садитесь, леди, – пригласил он, предлагая посетительницам стулья по другую сторону стола. – Должно быть, вы хотите присутствовать при консультации, миссис Пенроуз?

Джулия вновь чуть приподняла подбородок, ожидая, что ее попросят уйти:

– Да. Я могу подтвердить все, что скажет моя сестра.

Брови медика поднялись.

– Неужели я буду сомневаться в ее словах, сударыня?

Миссис Пенроуз закусила губу.

– Едва ли, но я хотела предотвратить возможность непонимания. Мы попали в крайне удручающую ситуацию, и я не хочу, чтобы она еще больше усугубилась. – Она шевельнулась в кресле, словно поправляя юбку – в движениях ее чувствовалась тревога, – и разом выпрямилась. – Моя сестра ждет ребенка…