Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час - Рыжая Ехидна

— Язык у учителя острый, как боевая шпилька Марьяны, а сам он длинный и тощий, как шпиль на башне академии! — проворчал тихо Пепел, скорее для своих товарищей, чем для меня.

Димка от комментариев воздержался, только упрямо сжал губы. Что ж, потом выведаю информацию.

Установка и тестирование работоспособности портала были завершены! Векторы на наш городок и на столицу уже зарезервированы. Аллилуйя! Я почти подпрыгивала на месте, когда всё было готово. Старому Ульху не придется мотаться по зимней дороге за нашей учительницей, а кони и так не застоятся — за право их выгуливать в леваде идет постоянная подковерная борьба среди юного народонаселения нашего дома. Заодно дети получают уроки верховой езды от потрясающе талантливых конников.

Девис честно пытался втолковать мне «технические прелести», но из всего сказанного я поняла только то, что в столице выход будет на центральной портальной площадке, которую я еще не видела и для простоты называла про себя вокзалом. Уже был подписан договор на определенное количество входов-выходов в месяц. Технически все просто — вкладывается в соответствующий направлению паз кристалл-накопитель, несколько минут ожидания, портальщик с другой стороны посылает свободную платформу и вот, мы уже в столице. Кристаллами снабжает обслуживающая компания. На «вокзале» легко нанять экипаж как до академии, так и до гильдии. Это не слишком далеко и недорого, если сговориться с постоянным извозчиком. На вокзале же можно арендовать небольшой склад, куда наши обеды доставят платформой — даже дом покупать необязательно, а по столице — Девис уже сам. Где на извозчике, где индивидуальным телепортом. Гевин уже обещал выделить дежурного в помощь. Дело оставалось только за товаром!

Успокаивая себя тем, что учеба худо-бедно началась — уроки идут уже неделю, я позволила себе отлучиться из поместья на целый день, с целью добраться до Академии. Ректор Сайтон попенял за нерасторопность, но объяснения принял и мы углубились в планирование. На чем мы сошлись сразу, к обоюдному удовольствию, это на расписании занятий. Они будут проходить во второй половине дня, даже ближе к вечеру, я бы сказала, когда закончатся лекции у студентов, преподаватели освободятся, а аудитории будут свободны. Если для группового занятия время выбрали быстро, то для того, чтобы замаскировать персональные занятия Шона и ректора, пришлось продумывать индивидуальные занятия всех остальных, а это проблема, которую с наскока решить не удалось. Еще одной загвоздкой была организация моих личных занятий.

В результате мы получили такой график, который позволял мне в большинстве случаев сопровождать ребят на занятия в Академию, заниматься одновременно с ними и с ними же возвращаться. Очень удобно! Пока ребята на своих занятиях, я буду посещать практикумы у воздушников и артефакторов. Огромным облегчением было разрешение пользоваться телепортом Академии.

Гилард Четвик, аспирант, на которого взвалили ответственность за взращивание моих талантов был недоволен. Мое внезапное появление нарушило его планы. Но сообщив, что явилась я лишь с целью познакомиться до начала занятий, парень заметно оживился.

— Зовите меня Четвик, меня все так зовут.

— Отлично, тогда я — Эмилия, и давай на ты. А почему не Гилард?

— Распространенное имя, тезок слишком много, а опознавательное прозвище еще не заслужил.

Он мне понравился. Не внешне, нет. Обычный парень лет так двадцати, но в его глазах горел азарт исследователя и первооткрывателя. В данный момент предметом исследования была я, и это меня несказанно веселило, заставляя улыбаться в ответ на самые серьезные вопросы, уж очень Гилард был дотошен.

Мои скудные навыки Четвик охарактеризовал одним словом — ерунда. Рассказ о том, что у меня стихийно получился прием «длинные руки» его тоже не впечатлил.

— Следующий раз все покажешь на полигоне, — отмахнулся он. Вот тебе учебник, разберешь вот досюда, — парень пролистал несколько глав. — Составь список вопросов, а дальше посмотрим, что с тобой делать, — и отправил меня восвояси, заговорчески намекнув, чтоб не попадалась на глаза декану Торну, если хочу спокойно покинуть Академию.

В свои неполные сорок мне пришлось вспомнить студенческие годы. Казалось, учеба заполнила все свободное время.

Как это ни забавно, но я тоже стала ходить на уроки, особенно посвященные устройству мира или законодательству. От этих уроков мне пользы не меньше, чем ребятам. Например, я узнала, как правильно здороваться с гномами. Вот и проверю при удобном случае, надеюсь, моему банковскому поверенному будет приятно. Но сегодня я пришла на урок по математике и попала на самое начало проверки пройденного. Учитель, которого дети между собой называли не иначе как Шпиль, колюче оглядывал класс, стараясь заглянуть в глаза каждому ребенку. Это производило удручающее впечатление даже на меня, а что уж говорить о тех, кто не подготовился! Математика и грамматика, два урока, на которые ходили исключительно все ученики сразу. Мастеру Гевину и Василе пришлось поломать голову, как организовать дежурства и непрерывный процесс на кухне, чтобы на несколько часов день освободить всех воспитанников для посещения занятий. Шпиль отказался дублировать уроки для двух групп, слишком неудобное расписание складывалось для столичного карьериста, у которого, как оказалось, еще и при королевском совете обязанности были.

Шпиль держал меня в состоянии постоянного восторженного бешенства. Его уроки были интересны, содержательны и очень динамичны — мух ловить было некогда. И это вызывало восхищение. Но методы, которыми этот типус заставлял детей учиться, трудно назвать лояльными. Вежливый психологический прессинг, тонкие издевки и колкие замечания, которым он подвергал всех детей поголовно, вызывали у меня отторжение. Я не могла не понимать, что невольно способствовала тому, что в доме образовалась «тепличная» обстановка: воспитанники за полгода привыкли к бережному отношению взрослых, Флин следил за тем, чтобы конфликты между подростками не переросли во вражду. Условия становились лучше с каждым днем, дети чувствовали свою нужность — уверенность в собственных силах стала расти как на дрожжах. И вдруг в их спокойную размеренную жизнь, с которой они только-только свыклись, ворвался человек, в чьих силах было лишь парой фраз уничтожить любое самомнение.

Трудность ещё была в том, что Реджинальд не любил повторяться и возиться с одной темой дольше положенного. И это проблема: дети за ним не поспевали, вследствие чего отставали от программы и попадали в списки должников. Напряжение возрастало, а ненависть к новому учителю росла в геометрической прогрессии, точно так же, как и обожание младшей группы к Пауле.

Если мелкие Пауле радовались как лучшему другу, няне и матери в одном лице, то от старших только и слышалось ворчание.

— Какой же он противный! — возмущался первый.

— Давайте ему гадость сделаем! — второй выдвигал предложения, одно хлеще другого начиная от «кнопок» и подпиленных ножек стула, за что тут же схлопотали от Ульха, заканчивая мышами, червями и прочей живностью — но тут уже в позу встала Васила, надавав ученикам по ушам и пригрозив посадить на мышиную диету. Я смеялась, представляя новый вид деликатесов: «крысиные лапки по-французски», «мышиное конфи» или «червячок по-итальянски». В общем, по большей части каверзы пресекались, но поймать с поличным удавалось не всегда. Например, мы так и не узнали, кто додумался спаять края папки Реджинальда, в которой он хранил планы уроков, с помощью артефакта склеивания коробок для ланч-боксов. Дети молчали как партизаны, но усмешки на их лицах выдавали проказников с головой. В ответ Реджинальд не стал ругаться, а спокойно устроил внеплановую проверку, отчего дети взвыли, а папку отдал на восстановление Гевину. Подростки уже были и не рады вовсе такому повороту событий, ведь реакция Гевина была заранее известна — баллы потеряли все без исключений. Одно хорошо — ребята сплотились в дружную команду.