Добрый волк - Александр Содерберг

София вернулась к действительности не раньше, чем был наложен последний шов. Она оглядела груду пустых ампул и окровавленных тряпок, а потом посмотрела на Лотара – у того как будто прибавилось краски в лице.

«Как?» – спросила медсестра доктора одними глазами.

Стеве стянул с руки окровавленную латексную перчатку.

– Мы стабилизировали его состояние, несмотря ни на что.

Бринкман привычным движением зафиксировала нитку и бросила иглу в груду мусора.

– И?..

– Он выкарабкается.

Врач вышел из комнаты. София встретила взгляд Йенса, стоявшего в изголовье койки.

– Мы больше не можем играть жизнью этого мальчика, – сказала она.

И тут ее затрясло. Сначала руки – от подмышек. Женщина сжалась, сомкнула пальцы в замок на груди, но дрожь не унималась. Валь подоспел со словами утешения. О том, какая она молодец… Но сейчас они мало значили для Софии. Скорее ей хотелось бы услышать от него что-нибудь оскорбительное, чтобы наорать на него, велеть закрыть пасть и послать к черту.

– Спасибо, – только и сказала она.

Прокурор Черстин Андерссон жила в Энебюберге в доме из зеленого мексиканского кирпича.

Томми прошел к двери по выложенной камнем дорожке. Он уже бывал здесь несколько лет назад, на празднике по случаю пятидесятилетия Черстин, с огромным букетом цветов. Тогда еще ее муж – тряпка нетрадиционной секс-ориентации – рыскал по всему дому в матросской куртке и угощал всех бутербродами.

Три звонка из хрипловатого динамика по ту сторону массивной деревянной двери. Прокурор Андерссон встретила его радушной улыбкой – ярко-красная помада на губах и вообще слишком много косметики.

– Ах, Томми…

Он проследовал за ней в зал по выложенному каменной плиткой полу. Черстин, как всегда, цокала на высоких каблуках – она была маленького роста.

Янссон озирался по сторонам. Лестницу охраняли два фарфоровых зверя в натуральную величину – ягуар и пума. Стены украшали яркие китчевые картины. Томми поморщился – ужасный вкус.

Навстречу им вышел отвратительного вида белый терьер.

– Ее зовут Вовсингер, – представила свою любимицу Андерссон. – Иди сюда, моя маленькая…

Голос у прокурора был громким и резким.

– Какая умница! – восхитился Томми.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось пнуть наглого зверя с остатками какашки под хвостом. Но он держался…

– Может, посидим на воздухе? – спросила Черстин и, не дожидаясь ответа, направилась в сторону веранды.

Они вышли на деревянную крышу с бассейном – маленьким, дешевым и ненужным. Точно налитая дождем лужа в дальнем углу крыши.

Там, на крыше, они сели за стол друг напротив друга.

– Ты соорудила себе бассейн? – спросил Томми.

– Да, – кивнула Андерссон, давая понять, что не желает развивать эту тему.

Появился ее муж с подносом.

– Вы знакомы с Якобом? – улыбнулась хозяйка дома.

– Конечно, – кивнул Янссон. – Здравствуйте, Якоб.

– Привет, привет… – отозвался противный сладкоголосый хозяин.

На нем были слишком высоко подвернутые бежевые штаны и свежевыглаженная рубашка в полосочку. Муж Черстин был гомиком и одновременно не был им – как такое было возможно, Томми никак не мог взять в толк. Такие, как он, валяли дурака по телевизору в рождественских программах. Голубой – понятно с первого взгляда. Но с женой и детьми…

Уж не была ли Черстин лесбиянкой? Что, если их брак не более чем соглашение? Янссон терялся в догадках.

Ее муж поставил на стол стаканы и графин.

– Спасибо, Якоб, этого будет достаточно, – сказала прокурор и улыбнулась мужу, точно ребенку.

– Пожалуйста, – кротко, опять-таки как ребенок, отозвался тот.

И ушел.

Черстин посмотрела ему вслед, а потом перевела взгляд на Томми:

– Так почему ты захотел встретиться со мной именно у меня дома?

– Так удобнее, – ответил Янссон.

Андерссон улыбнулась одними губами, налила себе лимонада из графина.

– Нет, не поэтому. Зачем ты здесь, Томми?

Она отставила графин. Напускного радушия как не бывало. Теперь в голосе Черстин засквозили привычные агрессивные нотки. Янссон работал с ней много лет. Как руководитель она была далеко не подарок. Коллегам не нравились ее постоянные перепады настроения, а также привычка подтрунивать над сотрудниками. Поэтому люди бежали из ее отдела кто куда. Андерссон была карьеристкой – вечно в поиске, вечно недовольна и… никогда не устает. Все это Томми давно знал. И принимал в расчет, когда планировал эту беседу.

– Гектор Гусман скоро будет в Швеции, – сообщил он. – Его передаст нам полиция США.

Прокурор подняла удивленные глаза.

– Гектор Гусман?

Томми молчал.

– Рассказывай, – потребовала Черстин.

– Его взяли в Майами по неизвестной мне причине. Подозрение в убийстве – достаточное основание для выдачи.

– Что у тебя на него? – спросила Андерссон.

– Ничего такого, о чем бы ты не знала, – ответил ее собеседник. – Перестрелка в «Трастене» и непонятная роль в ней Гектора Гусмана.

– И что это значит?

Терьер так и вился у ног хозяйки – омерзительное, трусливое животное.

– В полиции нет ни проб ДНК Гектора Гусмана, ни даже его отпечатков пальцев, – продолжал Томми. – Их обязательно нужно взять. Может, хоть тогда что-нибудь прояснится.

– А если нет?

Где-то в небе застрекотал пропеллер. Янссон поднял глаза, но вертолета не увидел.

– Есть свидетель, – сказал он.

Черстин выкатила глаза.

– Свидетель?

– Свидетель, который был в тот день в ресторане «Дрозд».

– Кто же это?

Томми снова перевел взгляд на жалкую лужу, называемую бассейном:

– Как давно у тебя это?

– Что тебе до моего бассейна? Расскажи лучше о свидетеле.

– Свидетель сейчас вне зоны досягаемости, он прячется.

– Ты выражаешься странно, Томми.

Янссон выпрямился на стуле, почесал ухо и наморщил лоб, делая вид, что думает.

– Этот «Трастен» – самая большая задница за все время моей работы в полиции, Черстин. Не считая Гусмана, конечно. – Он замолчал, стиснув зубы, а потом заговорил снова: – Все, что успела сделать Гунилла, полетело к черту. Она погибла, и я взялся за это расследование. Но так и не смог никуда в нем продвинуться.