Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны - Юлия Шилова

– А мама? – ревностно поинтересовалась я.

– И мамочка тоже! И все же я поживу у бабушки,потому что бабушка будет по мне скучать!

– Мы тоже по тебе очень скучаем.

– Но ведь у вас я живу все время, а у бабушкитолько летом.

– Хорошо, родная, беги на улицу.

Моя мать, конечно, заметила как я осунулась запоследнее время, и задала свой «коронный» вопрос:

– Ева, у тебя все в порядке?

– Вроде бы да.

– А с Виктором?

– С Виктором тоже.

Я знала, что могу провести кого угодно, нотолько не материнское сердце. Моя мать умела чувствовать меня и понимать безслов.

– Ева, ты смотри горячку не пори. – Матьстаралась быть осторожной в словах. – Виктор очень хороший мужчина. Тебя, дочьлюбит. Ну чего тебе еще надо?

– Чего мне еще надо? – Мне захотелось расплакаться,и я посмотрела на мать глазами, полными надежды. – Мама, а откуда ты знаешь,что мне нужно что-то еще?

– Да я по твоим глазам вижу. Дочка, кто он?

– Он мужчина, – с трудом выдавила я из себя.

– Ну, понятное дело, что не женщина.

– Почему тебе это понятно? Мам, сейчас времятакое, что разницы нет, кто это, мужчина или женщина. Главное, чтобы былиотношения.

– Ой, дочка, не срами ты меня. – Матьбезжизненно опустила руки.

– А я и не срамлю, а говорю что есть. Жизньсейчас полностью перемешалась. Самое главное, чтобы человек был счастлив, а скем, это уже второй вопрос.

– Да это же бесстыдство какое. Слава богу, чтоон хоть мужчина.

– Может быть, хотя я уже сама не знаю, хорошоэто или плохо. Мама, это мужчина.

– Это я уже поняла, – облегченно вздохнуламать. – Расскажи мне о нем.

– Он женат. У него двое детей. Мальчик имальчик. А еще у него жена может родить третьего ребенка, но это сведения,далекие от реальности. Просто его жена мечтает о третьем ребенке. Наверное, каки все наивные женщины, она думает, что третий ребенок обязательно укрепит ихбрак.

– Если она хочет рожать третьего, это неозначает, что она наивная. Это значит, что они хорошо живут.

– Насчет того, что они хорошо живут, не берусьсудить. Я у них свечку не держу и за ними не слежу. Мама, но он любит меня.

– А ты?

– А я люблю его.

– А Виктор как же? А твоя дочь? А его дети? Ата женщина? – Мама достала из кармана платок и промокнула слезы. – Доченька…Доченька, не бери грех на душу.

– Какой еще грех? Мама, о чем ты говоришь? Яже никого не убиваю…

– Убиваешь.

– Кого? – опешила я.

– Ты убиваешь его и свою семью. Однимвыстрелом ты убиваешь две семьи сразу. Это грех, доченька. Большой грех. Тыдолжна сохранить им жизнь.

Не выдержав материнского непонимания, язакрыла лицо ладонями и затрясла головой.

– Мама, я не знаю, что мне делать… Чтоделать?!

– Остаться с Виктором, – умоляюще попросиламать.

– Я осталась. Но только что в этом хорошего?Ведь я мучаю и себя, и Виктора.

– Ева, ты должна взять себя в руки, ведь тыочень сильная. Что с тобой случилось?

– Еще спроси, как я могла докатиться дотакого?

– Как ты могла докатиться до такого? – и вправдуспросила меня мать.

– Мама, я просто полюбила… Ты можешь меняпонять? Я полюбила…

– Могу, дочка. Могу. Так что же теперь будет?

– Мама, я еще пока сама не знаю.

Мама вновь приложила к лицу платок ипостаралась унять слезы. Сев рядом с мамой на корточки, я положила голову к нейна колени и попросила:

– Мама, еще не хватало, чтобы ты из-за меняплакала. Я тебя умоляю, не надо! Давай не будем думать о плохом, а посмотрим,куда нас вывезет кривая. Понимаешь, если бы раньше кто-нибудь сказал мне о том,что существует безумная любовь, я бы ни за что не поверила, но я люблю этогочеловека до безумия. Мам, ты же прекрасно знаешь, что я над мужиками всегдаверх держала… Знаешь или нет?

– Знаю, – кивнула головой мать. – Ты еслиногой топнешь, то и Виктор тебя побаивается.

– Верно говоришь, мама. И так было всегда. А сним все по-другому… С тем, кого я люблю, я ногой топать не умею. С ним я готовастать служанкой.

– Да что ты такое говоришь, дочка?!

– Мама, я правду тебе говорю. С ним я совершаюсотни грехов и хочу новых. Пойми, мне без него жизни нет. Да и что это за жизньбез него?! Мама, я и сама не знаю, откуда взялась эта любовь. Какая бысумасшедшая она ни была, она приносит мне горе и сердечные муки! И, несмотря нина что, в моей душе живет свет несказанного блаженства. Если бы ты смоглапослушать мое сердцебиение в тот момент, когда я думаю о нем. Если бы тысмогла… – Я говорила и обливалась холодным потом, дрожала и не поднимала головус колен матери.

Перепуганная мать гладила мои волосы и струдом сдерживала себя, чтобы не всхлипывать вместе со мной.