Ритуал тьмы - Кристоф Хардебуш

— Но сперва мне суждено прожить остаток жизни, дорогая. Я намерен наслаждаться своим существованием. Попутешествовать, может быть, отправиться в Америку…

— Моя смерть… Наша смерть ничего не изменит. Придут другие. Они будут охотиться на тебя. И убьют. Ты можешь бежать, но ты не можешь спрятаться. Господь покарает тебя.

— Ну, если эта мысль дарит тебе утешение, — граф пожал плечами. — Но скорее я склонен полагать, что эта стычка отбросит вас назад. Теперь вас стало намного меньше. А таких, как ты, и подавно нет.

Услышав похвалу из уст своего заклятого врага, Жиана чуть не рассмеялась, но ее смех перешел в кашель. Изо рта полилась кровь. По крайней мере, скоро все закончится. Боль вернулась, она терзала тело женщины огненными когтями, и Жиане приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не застонать.

Граф, казалось, не замечал усилия Жианы сохранить свою честь. Вампир задумчиво обвел взглядом поляну, покрытую трупами монахов.

— Кто бы мог подумать, что горстка глупых поэтов сможет доконать тебя, — Людовико мягко улыбнулся, поворачиваясь к Жиане. — Но я пришел не для того, чтобы говорить о прошлом, дорогая.

— А для чего же?

— Вообще-то я собирался покончить с тобой самолично. Один из твоих идиотов братьев оказался слишком болтлив и рассказал о ваших планах. Не то чтобы меня заботила судьба этих мелких волосатых псин, но я подумал, что это неплохая возможность вывести вас из строя, пока вы будете заняты.

— Переходи к делу, демон!

Граф рассмеялся, и Тени у его лица заплясали, словно смеялись вместе с ним.

— Я не предполагал, что поэты смогут действовать настолько эффективно. И вот я здесь и с превеликим удовольствием готов предложить тебе договор.

— Тебе нечего мне предложить.

— Ты что, не читала Гете, дорогая? Возможно, и не читала. Вряд ли твое начальство оставляет тебе достаточно времени, чтобы ты могла читать, да?

— Дай мне умереть спокойно, — внезапно Жиану охватила чудовищная усталость.

— Но в том-то и дело. Тебе не нужно умирать. Я предлагаю тебе вечную жизнь.

— Я не боюсь смерти, — женщина рассмеялась.

— Боишься. И я это вижу, Жиана. Смерть пугает тебя так же, как и всех остальных. Ты уже сомневаешься. Почему Бог позволил этим волкам разорвать твоих овечек? Может быть, он плохой пастырь? Почему те, на кого ты охотилась, живы, а ты истекаешь кровью?

— Убирайся!

Глаза Людовико сузились. Он еще раз посмотрел на девушку, но она не шевелилась.

— Я думал, ты сумеешь оценить мое предложение по достоинству. Настоящая вечность, и ты можешь провести ее так, как только пожелаешь. Разве это не лучший выбор, чем сидеть на облаке, играя на лире до самого конца света? Я предлагаю тебе возможность достичь всего, что ты хочешь.

У Жианы перехватило дыхание. Девушка представила себе, какие деяния во славу Господа она сможет совершить, обретя подобную мощь, сколько зла сможет уничтожить, какое добро принесет людям. Она сумеет отправить в преисподнюю тех существ, которым удалось сегодня победить ее.

— Передай от меня привет твоему Богу. — Людовико повернулся, собираясь уходить.

Мысли Жианы путались, и она смотрела вампиру вслед, чувствуя, как темный огонь смерти бушует в ее теле.

— Погоди!

Колони, 1816 год

Измученные и перемазанные кровью, друзья добрались до виллы. Флетчер, сбежав вниз по лестнице, ошарашенно уставился на своего господина.

— Милорд… что…

Байрон отмахнулся, не дав старику договорить.

— Принеси нам бутылку бренди и, ради Бога, оставь нас в покое.

Они расселись по креслам. В грязной оборванной одежде, истрепанные и босые, эти люди странно смотрелись в роскошной гостиной.

— Кто это был? — спросил Никколо.

Байрон устало пожал плечами.

— Я не знаю точно. Но Шелли слышал, как они молились, так что мы можем предположить, что это были люди церкви. А кто охотится на, так сказать, дьявольское отродье во имя Господа? Инквизиция.

У Вивиани сдавило горло. Церковь. Ну конечно.

— И вы думаете, нам удалось перебить их всех? Нет, — задумчиво продолжил лорд, обводя друзей взглядом. — Это только начало. Придут и другие, все больше и больше, они будут преследовать нас, пока мы не захлебнемся их кровью. Мы не можем ничего поделать с их фанатизмом. Нам их не победить. Мы жили в мире тщетных мечтаний, желаний, фантазий, но та поляна, где остались трупы, — настоящая.

Никколо, как громом пораженный, слушал слова своего друга. По щекам Байрона текли слезы, смешиваясь с грязью и кровью. Вивиани и сам чувствовал, что вот-вот заплачет.

Шелли уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но потом передумал и отвернулся. Полидори улегся на диване, прижав ноги к животу, словно мучился от боли.

Встав, Байрон повернулся к юноше, опустил ему ладонь на плечо и заглянул в глаза.

— Ты должен оставить нас, Никколо. Ты…

— Что? Почему?

— Потому что я еще не обратил тебя. Ты еще не стал одним из нас, из гонимых. Мы живем на темной стороне мира, и на нас объявлена охота. Но ты не один из нас. Ты должен уйти!

— Но куда мне идти? Я не могу оставить вас после того, что сегодня произошло!

— У тебя нет другого выбора. Подойдите все сюда.

Шелли и Полидори с трудом поднялись и встали рядом с Байроном.

— Поклянитесь вместе со мной, что вы вычеркнете Никколо из своей жизни, уничтожите все следы его общения с нами: записи в дневниках, письма, даже воспоминания. Мы должны подарить ему свободу, хотя своей свободы мы и лишились.

Никколо с ужасом увидел, что все они кивнули. Он хотел возразить, но здравый смысл приказывал ему молчать. «Может быть, так даже лучше. Ты бросил вызов судьбе, а теперь ты видишь, что происходит с теми, кто так поступает. Но ты можешь сбросить с себя груз произошедшего». В глубине души юноша знал, что не все так просто, но ему нечего было сказать.

— Уезжай, — настойчиво говорил Байрон. — Мы останемся здесь и заметем твои следы. Ничто не будет указывать на то, что ты когда-то дружил с нами. Я был глупцом, полагая, что смогу стать новым Прометеем. Я приношу горе и печаль всем, кто приближается ко мне. Огонь во мне горит, но не разгорается ярче, и в конце останется лишь горстка пепла.

— Валентина, — пробормотал Никколо. — Я должен пойти к ней, я должен…

— Нет! Если, несмотря на все меры предосторожности, они тебя найдут, ты подвергнешь ее страшной опасности. Она не должна ни о чем знать. Если хочешь, чтобы с Валентиной все было хорошо, держись от нее подальше.

— Но я не могу! Я люблю ее! Она для меня важнее жизни!