Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье - Марина Сванидзе

Теперь, после войны, Снечкус возглавляет республику, которая первые десять послевоенных лет представляет собой особую территорию в составе СССР. Литва отличается даже от двух других прибалтийских республик.

В Литве целых десять лет силой устанавливают советскую власть, и это едва ли можно назвать гражданской войной. Положение местного коммунистического руководства прескверное. Коммунисты в Литве не имеют никакой поддержки населения. Коммунистов здесь в 45-м году всего три с половиной тысячи. Литовцы в партию не идут. Советской власти на местах нет. В глубинку никто ехать не хочет. Боятся. Реальная власть в Литве у «лесных братьев», т. е. у тех, кто ушел в лес для активного или пассивного сопротивления новому режиму, то есть у партизан.

Москва сразу не может определиться с терминологией: как расценивать возникшее сопротивление. Сначала, в 44-м, после изгнания немцев, ушедшие в лес воспринимаются в Кремле как «антисоветское подполье и вооруженные банды, оставленные германской разведкой». Летом 45-го терминология меняется. Германский след исчезает из официальных документов. Бюро ЦК ВКП (б) по Литве возглавляет Суслов. В Постановлении Бюро от мая 45-го года указано: «Считать важнейшей задачей быстрейшее разоблачение и ликвидацию буржуазно-националистического подполья и полный разгром кулацко-националистических банд». Изменить трактовку событий заставляет массовый характер партизанского движения. В официальных документах действия партизан называются «бандитскими проявлениями». В Литве за шесть месяцев 45-го года фиксируется по десять таких бандпроявлений в день. За шесть месяцев – 1872 партизанские акции. Это – партизанская война, массовое сопротивление. Москва привычно смотрит на происходящее в Литве как на классовую борьбу. Главным виновником, опять-таки по старой привычке, называет кулака. Суслов говорит, что причина сопротивления в той экономической политике, которую Москва проводит в Литве. Но Суслов полагает, что проблема в том, что эта политика проводится слишком мягко. Он говорит: «Врагу не была показана наша реальная сила». Суслов не вполне точен – силу уже показывали. С декабря 44-го года действует Штаб по руководству войсковыми операциями по подавлению повстанческого движения в Прибалтике. На территорию Литвы на борьбу с партизанами брошена 4-я стрелковая дивизия Внутренних войск НКВД. Она перекинута с Северного Кавказа, где участвовала в выселении чеченцев, ингушей и крымских татар. В 45-м по просьбе Суслова Берия усилит войска НКВД на территории Литвы. Литву разделят на семь оперативных секторов. В каждом – по полку внутренних войск. Плюс действуют объединенные пограничные полки. Плюс девять полков НКВД перебрасываются из Восточной Пруссии.

В соответствии с официальной трактовкой вся эта мощь брошена против литовских кулаков. В реальности основу литовского партизанского движения составляют крестьяне-середняки и бедняки.

Дальше в партизанах по численности идет интеллигенция. Потом уже – так называемые кулаки. Примерно столько же – учащихся школ и студентов. Несомненно, в рядах «лесных братьев» есть бывшие полицаи, хотя большинство ушло с немцами, есть дезертиры из Красной Армии, литовские уклонисты от призыва в Красную Армию и есть уголовники, нацеленные на грабеж. От уголовников партизаны стремятся избавиться. Они компрометируют в глазах населения. К партизанам прибиваются освобожденные узники немецких лагерей, которые не ждут ничего хорошего на родине. Но подавляющее большинство – это крестьяне, которые привыкли работать на земле и хотели работать.

Из воспоминаний советских правозащитников, сидевших вместе с бывшими «лесными братьями» в середине 60-х: «У этих лагерников отношение к труду, какого уже нет на воле. Даже в лагере они работали старательно, упорно, с любовью к делу».

В 45-м – партизан около 30 тысяч по всей территории Литвы. В последующие два года их число растет.

Литва – сельскохозяйственная хуторская страна. Между теми, кто в поле, и теми, кто в лесу, расстояние минимальное.

В Литве в рыночной системе отношения между крестьянином и государством были отлажены. Крестьяне платили налоги в денежной форме. В 41-м новая власть потребовала платить натурой: хлеб, мясо, молоко, сено и даже солому – все надо сдавать. Нормы заготовок постоянно увеличиваются, как это принято в СССР.

Во время немецкой оккупации эта система не меняется. Берия докладывает в июле 44-го года Сталину: «Крестьянам запрещено продавать на сторону сельскохозяйственную продукцию. Они должны полностью сдавать ее оккупационным властям. В некоторых волостях с апреля 44-го года стали требовать выполнения поставок в счет 45-го года. Уклоняющиеся от сдачи немцам сельхозпродукции подвергаются заключению в лагеря и отправляются на каторжные работы в Германию с конфискацией имущества».

Эта система сохраняется и после изгнания немцев. Советская власть начала было раздачу национализированных земель тем крестьянам, у которых земли прежде не было или было мало. В условиях новой нерыночной системы многие крестьяне от земли отказываются или просят отрезать у них часть земли. Такого в крестьянской стране Литве отродясь не было. Теперь крестьяне зажаты между государством, которое отбирает все произведенное тяжелым трудом, и «лесными братьями», которые отбирают жизнь за сотрудничество с государством. Обычный вариант: произведенное на новой земле крестьяне отдают в лес. Власть обвиняет крестьян в пособничестве и устраивает показательные процессы. Кроме того, практикуется демонстрация трупов партизан в публичных местах под предлогом опознания. На опознания приводят родственников, включая детей. Партизан меньше не становится. Начальник военного отдела ЦК Компартии Литвы говорит: «Бандитизм был бы давно ликвидирован, если бы банды не пополнялись».

Даже после создания колхозов крестьяне будут помогать тем, кто в лесу. В 51-м году в одном из колхозных протоколов будет прямо написано: «Постановили: оказать помощь скрывающимся в лесу партизанам – выдать им 15 тонн хлеба и 5 тысяч рублей».

Решение о создании колхозов ЦК ВКП (б) принимает в мае 47-го. Но прибалтийские крестьяне уже в курсе, как выглядит колхозный строй в СССР, говорят: «Я недавно получил из России письмо, в котором пишут, что колхозники там на трудодень получают триста пятьдесят грамм зерна, и притом большую часть овсом». Крестьяне в колхоз не хотят. В колхоз гонят, грозя Сибирью. Те, кто уходит в лес, в заложниках оставляют семью. Кто вступает в колхоз – попадает под прицел партизан. Причем в прямом смысле под прицел. Партизаны, не способные противостоять войсковым операциям, переходят к террору. Первоначально фильм режиссера Жалакявичюса должен был так и называться «Террор». Выходит он под названием «Никто не хотел умирать».

Противостояние в 46-47-м настолько ожесточенное, что республиканская власть объявляет кампанию по легализации партизан. То есть прощен будет тот, кто выйдет из леса и сложит оружие.

В МВД и МГБ на тех, кто выходит из леса, смотрят с подозрением, заводят уголовные дела. В результате доверия власти нет. Люди возвращаются в лес. История активного противостояния сойдет на нет только после массовой депортации 1948 года в Литве, получившей название операция «Весна».

В 49-м второй волной депортация пройдет по всем трем прибалтийским республикам и получит название «Операция «Прибой». В 51-м следует еще одна депортация из Литвы. Вспышки сопротивления идут вплоть до конца 50-х годов. За все время противостояния Литва с населением 2,7 млн потеряла погибшими, посаженными и высланными около 270 тысяч человек, т. е. каждого 10-го.