Королевы завоеваний - Элисон Уэйр

Ланфранк постановил, что те, кто укрывался в женских обителях после вторжения нормандцев, не связаны обетами и нельзя принуждать их к монашеству против воли; они обладали «беспрепятственным правом покинуть обитель»11.

Собрание пришло к выводу, что Эдита надела монашеский убор по принуждению. Когда Ансельм вернулся, епископы заявили: «При данных обстоятельствах кажется установленным, что девушка не связывала себя решением, ограничивающим ее законное право свободно распоряжаться собой так, как она пожелает»12. Только теперь Ансельма удалось убедить выдать позволение на брак Эдиты13. Он отнесся к решению епископов «с большим доверием, поскольку его, как известно, поддержал своим авторитетом такой великий отец», как Ланфранк. Эдиту вызвали предстать перед собранием. Девушка спокойно выслушала отчет о ходе разбирательства и попросила разрешения выступить с кратким заявлением. «Она предложила под присягой подтвердить, что ее рассказ соответствует действительности. Она соглашалась на подобный шаг не из опасения, что ей не поверят, а чтобы лишить недоброжелателей любой возможности устроить скандал в будущем». Эдите ответили, что ни в чем подобном нет необходимости. Архиепископ признал, «что она не вела монашескую жизнь ни по собственному выбору, ни по обету родителей и вольна заключить брак с королем». Отпуская Эдиту, Ансельм выразил сожаление, что дева, которая могла бы стать Божьей невестой, возляжет на плотское ложе. Как бы то ни было, получив благословение Ансельма, Эдита уехала «со счастливым лицом»14, навсегда сохранив преданность тому, кто позволил ей вступить в брак.

Герман, аббат из Турне, позже утверждал, что, будучи молодым монахом, обсуждал этот случай с Ансельмом, хотя на момент смерти архиепископа Герману было самое большее девятнадцать лет. Тем не менее, по его словам, архиепископ был уверен, что ничего хорошего из брака Эдиты не выйдет. Не подлежало сомнению, что Эдита часто носила монашеский убор, и король, безусловно, мог подыскать себе среди дочерей королей и графов не обремененную обязательствами невесту. Ансельм умолял Генриха не брать Эдиту в жены. «Англия недолго будет радоваться детям, которых она принесет», – предсказал архиепископ15.

4

Годрик и Годгифу

Свадьба состоялась «спустя несколько дней»1, в воскресенье, 11 ноября 1100 года, в День святого Мартина, праздника в честь епископа Мартина Турского. Эдиту выдали за Генриха в Вестминстерском аббатстве2 «с великими почестями» при участии архиепископа Ансельма3. «Вся знать королевства и люди простых сословий пришли на церемонию и столпились вокруг короля и невесты у дверей собора. Перед тем как скрепить их союз в соответствии с церковным обрядом, отец Ансельм, возвышаясь над толпой собравшихся, лично поведал всем о нашумевшем расследовании епископов и вынесенном решении. Затем властью, дарованной Богом, архиепископ потребовал, чтобы тот, кто располагает достоверными сведениями, противоречащими решению суда и препятствующими заключению брака, открыто заявил об этом без колебаний и страха навлечь на себя неудовольствие. Все в голос вскричали, что вопрос решен справедливо и нет оснований поднимать скандал, кроме как по злому умыслу. Засим пара вступила в законный брак с достоинством, подобающим королю и королеве». Ансельм благословил брачный союз4.

Эдмер завершил свой рассказ скептическим замечанием: «Я описал историю девушки, не утверждая, правдива она или нет». Маловероятно, что Ансельм позволил браку состояться, имея хоть каплю сомнений в его законности. Тем не менее зерно скептицизма впоследствии даст свои ростки. В XIII веке хронист Матвей Парижский назовет Эдиту монахиней, которая навлекла проклятие на своих потомков.

Покидая собор, Генрих остановился у дверей аббатства и во всеуслышание объявил о составе свадебного подарка, который сделал Эдиту богатейшей женщиной Англии5. Подарок включал в себя большую часть земель, принадлежавших Эдите Уэссекской. Подробностей сохранилось мало, однако мы знаем, что Генрих пожаловал невесте земли на севере, обширные владения в лондонском Сити, права на сборы и подати с Эксетера, Винчестера, Рокингема и большей части графства Ратленд, а также несколько аббатств, включая Мальмсбери, Баркинг, которые ведут свою историю с VII века, и Уолтем6. Эдита получила по меньшей мере одно поместье, принадлежавшее убийце ее отца Аркилу Морелу, или ранее конфискованное у него. О том, что свадебный подарок был значительным, свидетельствует тот факт, что, став королевой, Эдита занялась активной благотворительной деятельностью7. В день свадьбы Генрих выдал хартию аббатству Абингдон, которое позднее станет одним из любимых монастырей молодой королевы и возрадуется ее щедрости8.

Часто утверждают, что в угоду нормандским баронам Генрих настоял на том, чтобы жена сменила имя, назвавшись Матильдой в честь его матери, своей крестной. Высказывалось предположение, что Роберт Куртгез или Матильда Фландрская при крещении нарекли Эдиту Матильдой, однако девушка не вспоминала об этом имени, пока не поселилась в Англии9. Королеве саксонской крови было бы разумно принять нормандское имя в интересах примирения саксонского и нормандского народов. Пребывая в очевидном страхе перед хищными нормандскими соискателями ее руки, Эдита могла отказаться от саксонского имени в надежде, что к женщине с нормандским именем отнесутся с большим уважением. Летописцы провозгласят новую королеву «второй Матильдой». Как и первая Матильда, бывшая Эдита подавала пример благочестивого правления, которому затем подражали ее преемницы10.

14 ноября архиепископ Ансельм короновал Эдиту – или Матильду, как теперь ее называли11. Перед помазанием невеста пала ниц у алтаря, где на ее палец надели кольцо. Возносимые на коронации молитвы посвящались героиням Ветхого Завета: Юдифи, которая обезглавила грозного Олоферна и спасла свой народ от войны; плодовитой в старости Сарре; храброй, находчивой и мудрой Ревекке; Рахили, бесконечно любимой Иаковом; и Есфири, оградившей евреев от притеснений. Саксы, несомненно, надеялись, что Матильда, подобно Есфири, избавит их от нормандского гнета. Посыл был очевиден: молитвы перечисляли добродетели, которые, как ожидалось, воплотятся в молодой королеве12.

На коронации Матильды Шотландской прозвучало стихотворение, навеянное пророчеством Эдуарда Исповедника о том, что «зеленое древо» древнего королевского рода будет привито заново и беды Англии прекратятся13.

Коль дерево корень в земле обретет,

То, цветом покрывшись, плоды принесет.

От древа, что стремится к выси,

Судьба всей Англии зависит.

А корень его – королевское семя,

Откуда идет королевское племя.

Отныне у дерева корень в земле,

Плодами покроется крона,

Ведь дева Матильда и Генрих-король

Повенчаны Божьим законом14.

Этот мотив нашел отражение в более позднем произведении «Жизнь короля Британии» («Le Livere de Reis»): «И древо возвернулось к корням, когда она, происходившая из рода Альфреда, стала королевой Англии».

Еще до замужества Матильда Шотландская переписывалась с почтенным ученым и поэтом Ильдебером Лаварденским, епископом Ле-Мана,