Мифриловый крест - Вадим Проскурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Сверхразум какой-нибудь?
- Какой-нибудь? Или какой-то определенный?
- Что значит, какой-то определенный? Как мы с тобой можем определить сверхразум? Он на то и сверхразум, чтобы быть непостижимым.
- Логично. А если попытаться?
- Не знаю.
- Подумай. И приходи завтра.
- Хорошо. А это… заклинания мы сегодня изучать не будем?
- А что мы, по-твоему, делаем?
- Хочешь честный ответ?
- Естественно.
- Дурью маемся.
Зина тонко хихикнула.
- Все ученики вначале так думают. Иди, Алексей, тебе надо подумать.
Вернувшись в келью, я обнаружил в гостиной незнакомого коротко стриженого мускулистого парня лет двадцати в черной футболке и черных джинсах. Татьяна, одетая только в легкий цветастый халатик, полулежала на диване, глупо хихикала и неуверенно отбивалась от напористых приставаний наглого гостя. Судя по всему, через пару минут он своего добьется.
Я сделал неосторожное движение и случайный шорох привлек внимание парочки. Парень увидел меня и широко улыбнулся, нимало не смутившись. Татьяна сделала серьезное выражение лица, неуловимым движением выскользнула из-под мощного торса, толкнула парня в бок и прошипела:
- Не пялься! Он из моногамного мира!
Молодой человек резко смутился и вскочил на ноги.
- Примите мои извинения, брат Алексей, - сказал он, - я не знал, что это может вас обидеть.
Я водрузил нижнюю челюсть на место и растерянно проговорил:
- Ничего страшного. С кем имею честь?
- Меня зовут Агафон, - отрекомендовался незваный гость, - меня направил к вам владыка Дмитрий.
- Что ему надо?
- Он просил передать вам, что, если вы уже оправились от потрясений и достаточно отдохнули, то мы с вами можем приступить к написанию отчета.
- Какого отчета?
- Вы прибыли из параллельного мира, правильно?
- Правильно.
- Владыка хочет получить отчет о вашем мире. Он благословил меня помочь вам в этом труде.
- Что вас интересует?
- Для начала история. Насколько я понимаю, география в обоих мирах совпадает. Правильно?
- Правильно.
- Прежде всего нам надлежит установить точку развилки и определить, что послужило толчком к разделению миров.
- Это я могу сразу сказать. В моем мире нет магии. Точка разделения находится в XIII веке.
- Замечательно! Тогда дальнейшая работа упрощается. Давайте начнем! Я тут притащил кое-что… - Агафон подхватил с пола объемистый баул и выложил на стол целую гору увесистых томов. Я тяжело вздохнул, и мы начали.
Мы с Агафоном просидели над книгами до глубокой ночи и успели дойти до Ивана Святого/Грозного. Я попросил Татьяну разбудить меня пораньше, я не хотел прерывать занятий у Зины из-за этой работы, но наутро я с удивлением и стыдом обнаружил, что не только не знаю, как делать домашнее задание, но и не помню, в чем оно заключается.
- Ну что? - спросила Зина, когда я удрученно приперся к ней получать заслуженную выволочку. - Что-нибудь придумал?
- Ты извини, - смущенно пробормотал я, - но я все забыл.
- Что все?
- То, над чем ты просила меня подумать.
Зина расхохоталась.
- Такого в моей практике еще не было! - провозгласила она. - Пьянствовал или от Таньки не смог отбиться?
- Нет, не в этом дело, - возразил я, - владыка Дмитрий попросил меня сделать одну работу…
Зина мгновенно стала серьезной.
- Во-первых, не попросил, а повелел. А во-вторых, пока не сделаешь работу, ко мне не возвращайся. То, чем мы занимаемся - игрушки, а то, чем занимается владыка - серьезно. И никогда больше не отвлекайся от работы ради личных интересов, такие вещи добром не кончаются.
- Меня накажут?
- Если будешь регулярно так поступать, то когда-нибудь, несомненно, накажут. Лучше не злоупотребляй. Иди отсюда.
- А какое задание ты мне задавала?
- Думаешь, я помню? Не грузись, сделаешь работу, приходи, поговорим.
Прошла неделя. Наш с Агафоном отчет вырос до пятидесяти страниц и продолжает расти. Я закончил описывать историю, и теперь Агафон расспрашивает меня о религии. Почему в моем мире монахам запрещается заниматься сексом? Ведь это нарушает естественный отбор, а потому неразумно! Да, соглашаюсь я, это неразумно, но разве мало неразумных вещей в вашем мире, спрашиваю я. Это мы еще успеем обсудить, говорит Агафон и мы продолжаем углубляться в дебри религии.
Агафона удивляют самые очевидные вещи - что в моей бывшей России церковь отделена от государства, что грамоте обучены все взрослые люди, что молиться разрешается каждому, но такие явно устаревшие обряды, как посты и причастия, до сих пор не отменены. Агафон говорит, что из нашего отчета может получиться хороший роман в стиле фэнтези.
Мы с Татьяной и Агафоном стали ходить в общую монастырскую столовую, которая здесь называется трапезной. Раньше молодые монахини приносили мне обед прямо в номер, но, оказывается, здесь это не принято. Владыка Дмитрий распорядился, чтобы мое привыкание к новому миру было постепенным, чтобы поначалу меня оберегали от излишних потрясений, но я решил, что уже в достаточной степени привык к окружающей обстановке, и больше не нуждаюсь в особых милостях.
Трапезная представляет собой огромный зал, оформленный в стиле, который мне кажется древнерусским, но здесь это совершенно обычный интерьер. Пол из простых некрашеных досок, стены и потолок из вагонки, никаких украшений на стенах, кроме простенькой резьбы. Простые деревянные столы из толстых досок, оструганные, но некрашеные, простые деревянные лавки. Еду разносят официантки, это считается послушанием, вроде как в нашей армии наряд по кухне, только от послушания можно отказаться, если имеешь веские причины. На самом деле, можно отказаться и не имея веских причин, но если так делать слишком часто, можно испортить отношения с окружающими и нажить неприятности.
Обстановка в трапезной предельно демократична. Нет никакого генеральского зала, нет даже генеральского стола, даже сам митрополит обедает вместе с подчиненными, причем каждый раз за новым столом, чтобы никого не лишать возможности пообщаться лицом к лицу с высшим иерархом православной веры. Самое смешное, что мирское имя Филарета - Григорий Новых. Да-да, тот самый Гришка Распутин.
Я еще раз посетил Дмитрия, попросил у него денег и отправился на вещевой рынок на Красной площади, где купил себе черный джинсовый костюм. Теперь я практически не выделяюсь из общей массы обитателей монастыря, на меня больше не смотрят, как на человека, едущего на дачу в отглаженном костюме и белоснежной сорочке.