Проклятый. На пути к Небесам - Анна Кунгурцева

Неужели! Хоть он откликнулся.

- Он сам виноват. Зная, что Феникс будет полностью ее контролировать, он ее обратил. Это недопустимо без ее согласия. Это твои слова.

- Что ты говоришь? Ты уверен, что в теле Анны сейчас ее душа вместе с Фениксом? - от его слов у меня чуть не перехватило дыхание, но появилась маленькая надежда.

- В смысле? Что ты хочешь этим сказать?

- Ее душа сейчас на месте, в теле. Это Анюта и есть. Да, не спорю, Феникс извратил ее душу, пустил в нее пламя. Но, внимание - она не отказалась от вмешательства. Это был ее осознанный выбор. Она добровольно согласилась на обращение. Ее душа могла не выдержать, но… выдержала. Поэтому, несмотря ни на что, это ее собственная душа. Да, она сейчас, скажем так, в агонии, поэтому и повела себя подобным образом. Но это временное явление.

Что!? Как это понять - ее душа? Если это так, то Анюту надо срочно возвращать. Возможно, Гефест сможет в этом помочь.

- Ты можешь ей помочь? Вернуть мне ее сейчас?

- Я-то могу. Только за что мне тебе помогать? За гибель Феникса, который столько лет служил тебе верой и правдой? За сгубленную надежду усовершенствовать всех Фениксов за счет этого мутированного прототипа? Отдельно от тебя у него больше не было шансов возродиться, Андрей. Так с чего мне теперь тебе помогать? Нас больше ничто… повторяю, ничто не связывает. Без Феникса ты такой же червяк, как и все остальные, только с крепким вместилищем.

- Ну… раз ничто не связывает…

Я осклабился и, не медля подошел к нему, с размаху врезав под дых. Он согнулся и попятился, жадно и тяжело дыша.

- Тогда сейчас рядом со своим чадом приляжешь.

Двинувшись в его сторону, на этот раз я встретил отпор, причем весьма достойный. Драться он умел и весьма неплохо. Да, сейчас Феникса катастрофически не хватало, но я не унывал.

Как оказалось, зря.

Сокрушить меня он смог и без особого труда. Не ожидал, что в этом задохлике будет столько богатырской силы. Он меня прижал к стене, нанося последние, ослабляющие удары, а напоследок схватил за грудки, приблизившись к моему лицу.

- Я не прекращаю поражаться твоей наивности, юноша. У меня много детей, и каждый из них делает меня могущественнее, не забывай. А твоя Аня… а, прости. Теперь она моя.

На этих словах он швырнул меня в сторону и медленной поступью приближался, когда в его глазах вспыхнуло голубое пламя.

Я с трудом поднялся и выпрямился, бросив на Гефеста многозначительный взгляд, после которого, как правило, я приступаю к делу.

Руки Феникса внезапно окутал огонь, он вознес ладонь и сжал пальцы, от чего я сдавленно прохрипел, не в силах пошевелиться и даже что-то сказать. Я ощутил, как глотку будто стиснула колючая проволока.

В отражении стены я заметил ошейник из голубого пламени, крепко обтягивающий мою шею, словно хищная змея. Я попытался сорваться с места, когда он опустил руку, но каждый шаг отдавался страшной слабостью во всем теле.

- Полно тебе, - смотря на мои потуги подобраться к нему, Гефест примирительно смягчил тон, - драться со мной у тебя не хватит сил. Если дойдешь и не свалишься – уже хорошо.

Спорить с этим фактом как-то желания не было. Я остановился, прикрыл глаза и выдохнул, после чего глянул на Феникса.

- Это показательная порка, или решил со мной расквитаться? Так вот он я, чего ты ждешь?

- Нянчиться с тобой я не собираюсь, расквитаться – идея хорошая, но еще не время. Ты можешь пригодиться. В общем, нужно сделать…

- Это с чего вдруг? – бесцеремонно перебил я, - думаешь, я буду выполнять твои поручения?

- Будешь, - утвердительно ответил Гефест, - но это принудительно лишь отчасти. По желанию ты можешь отказаться, но тогда… ты ведь знаешь, кому сейчас принадлежит Анютка? Да-а, друг мой. А теперь, прежде чем отказать, подумай хорошенько, что ее может ожидать. На своем веку я повидал всякого, и поверь мне – знаю, как причинить боль.

Из груди словно вышел весь воздух. Он меня решил шантажировать? Нет уж…

- Ты ее не тронешь, - осклабился я, сжимая кулаки.

- Ты меня плохо знаешь, мальчик. Одну барышню я однажды распял и потом спалил заживо. Правда, ей повезло быстро умереть. Так и быть, из-за твоей вредности я устрою демонстрацию, и ты поймешь, о чем я говорю.

- Подожди! – выпалил я, сдержанно и рвано вздохнув, - н…не надо ее трогать. Что ты хочешь от меня?

Внезапно, во вспышке пламени рядом с ним появилась Аня. Вид у нее был отрешенный, в принципе, как и перед ее уходом.

- С этого и надо было начинать. Правда, ты все еще думаешь, что я добрый самаритянин, не способный на радикальные меры? Ты ошибся.

Гефест поднял ладонь и сжал пальцы. Прямо на моих глазах Анюта сдавленно просипела, ее лицо исказила гримаса нарастающей боли. Меня едва не затрясло от накатившей злости от такого вида любимой, я сорвался с места, но через два широких шага силы покинули меня окончательно, а ошейник затянулся, казалось, до предела. Я невольно повалился на колени, как и Аня.

Только я от слабости, а она – разразившись пронзительным воплем. Ее кожа начала трескаться и отслаиваться, обращаясь пеплом, тело ее затряслось, глаза закатились, словно в припадке.

- Хватит! Прекрати!

Что мне нужно было сделать, чтобы он остановился? Взмолиться ему? Нет уж, этого он не дождется. А вот удачную попытку меня сломать… пришлось признать. Как минимум для себя.

- Пожалуйста…

Только после этого слова он опустил руку, но Анюту к этому времени уже вырвало алыми сгустками. Смотреть на нее такую было невыносимо. Она страдала и даже не понимала, за что.

Понятное дело… из-за меня.

Гефест самодовольно сложил руки на груди, ухмыльнулся.

- Надеюсь, до тебя дошло, чью благосклонность ты потерял благодаря своей вспыльчивости и необдуманным поступкам.

Я не слушал его, лишь смотрел на Аню. А когда она обратила свой ослабленный взгляд на меня, я зашептал одними губами:

- Я вытащу тебя, родная. Только держись…

Уже мысленно поклялся не только ей, но и себе – боль, причиненная Анюте его руками, вернется к нему троекратно.

Исподлобья глянув на Гефеста, я задал один вопрос.

- Как ты можешь мнить себя Ангелом, манипулируя другими