Домик под скалой - Шэрон Гослинг

Так Анна оказалась в семейном гнезде Маккензи, двухэтажном каменном доме в тихом месте чуть выше лабиринта узких и крутых улиц Геймри. К тому времени, когда она добралась до дома, Роберт уже ушел. Молодой Робби открыл дверь с сияющей улыбкой на лице, и от этой искренней радости у Анны сжалось сердце. Мальчик предложил ей чай с печеньем на большой кухне, слегка запущенной, что делало ее еще уютнее, и, когда Анна обхватила ладонями кружку, остатки неловкости исчезли, – здесь она чувствовала себя почти как дома. Дверца холодильника пестрела фотографиями и записками, в углу одного из окон притаилась паутина, на кухонном столе рядом с недоделанной домашней работой возвышалась стопка писем. Анне очень давно не приходилось бывать в подобном месте, с его естественной атмосферой семейной жизни.

– Какая у нас будет начинка? – спросил мальчик, аккуратно укладывая на противень последний кружок теста с рифлеными краями.

– У тебя есть джем? – Анна подошла к духовке и зажгла ее. – Пирожным с джемом успех гарантирован.

Молодой Робби сморщил нос:

– Может, сделаем что-нибудь поинтереснее? А то Королева Виктория опять победит, а этого никто не хочет.

– Королева Виктория?

– Девочка из моего класса. Она первая во всем. И любит, чтобы все об этом знали. Хочу хоть раз утереть ей нос.

Анна рассмеялась:

– Хорошо. Тогда посмотрим, что тут можно сделать. Поставь их в холодильник – пусть охладятся минутку. Твой папа не будет возражать, если я гляну, что у него есть в шкафчиках? Если нет, придется что-нибудь поискать в магазине – он еще открыт.

– Он не будет против. Продукты там, наверху. – Робби, идя к холодильнику с подносом в руках, вздернул подбородок, указывая на четыре шкафчика над рабочим столом.

Анна открыла первый, в котором обнаружились довольно аккуратные ряды консервов и пакетиков с приправами, и быстро перешла ко второму. Ей показалось, что он ничем не отличается от первого, и она хотела уже захлопнуть дверцу, как вдруг замерла, не веря своим глазам. Весь шкафчик заполняли пирамиды из банок с маринованной свёклой. Вероятно, там стояло не меньше полсотни неоткрытых банок.

– Нет, – раздался сзади голос Молодого Робби. – В другом шкафчике.

– В этом доме обожают свёклу, да?

– Нет, – вздохнул мальчик. – Папа ее не выносит. Называет дьявольским овощем. Его тошнит от одного запаха. Никогда даже банку не открывает. – Анна обернулась и с удивлением смотрела на него. Он пожал плечами. – Я пару раз пробовал. Нормально.

– Тогда почему…

– Мама любила. Бабушка говорит, что она ела много свёклы, когда ждала меня, и они шутили, что я должен родиться бордового цвета. А папа, он каждый раз покупает банку, когда идет в магазин. Говорит, что даже не осознает этого, пока не вернется домой и не найдет ее у себя в сумке. Но выбросить не может. И она остается. Видели бы вы кладовку под лестницей. Она так забита свёклой, что мне приходится держать скейтборд в комнате.

Анна снова посмотрела на банки с маринованной свёклой. Во рту у нее пересохло.

– Он не чокнутый, – сказал Роберт. – Честное слово.

Анна сглотнула ком в горле и со слабой улыбкой повернулась к нему:

– Я тоже так думаю.

Робби барабанил пальцами по столу, прикусив нижнюю губу, – уменьшенная копия отца.

– Бабушка говорит, что он все еще горюет – в этом все дело.

– Знаю. Он очень любил твою маму.

Мальчик рассеянно кивнул:

– Вы видели фотографию? Моей мамы?

– Нет, ни разу. Но мне бы хотелось.

Робби подошел к двери холодильника и выбрал из пестрой бумажной мозаики одну фотографию. Секунду смотрел на нее, потом отнес Анне; лицо его хранило серьезность. Анна взяла снимок, на котором «Радость Кэсси» стояла на якоре в порту Геймри, а на дальнем берегу виднелись домики Криви. На палубе лодки хрупкая темноволосая женщина держала на руках маленького ребенка. Роберт Маккензи обнимал их обоих; он целовал макушку жены, и ее волосы наполовину скрывали его лицо. Кэсси и маленький Роберт смеялись, глядя в объектив, а другой рукой Кэсси крепко держалась за руку мужа, обнимавшую ее. Анна вдруг вспомнила о фотографии, на которой она сама смеялась вместе с родителями, – той самой, что теперь стояла у печки в «Счастье рыбачки». Почувствовав, как сжалось сердце, она сделал глубокий вдох и постаралась подавить подступавшие слезы.

– Моя любимая фотография, – тихо сказал Роберт. – Хотя сам я ничего не помню.

Анна улыбнулась:

– Она чудесная.

Несколько минут они молчали, потом мальчик взял фотографию и снова прикрепил к холодильнику.

– Теперь он перестал покупать, – сказал Роберт, не поворачиваясь к ней. – Приходит домой из магазина, а свёклы в сумке нет. Думаю…

Он умолк, и Анна поспешно смахнула с глаз слезы, прежде чем он успел обернуться.

– Что ты думаешь? – спросила она, пытаясь скрыть свой жест.

Мальчики пожал плечами:

– А, неважно.

Анна хотела его обнять, но не решилась. Она перешла к следующему шкафчику, распахнула дверцы и увидела банку джема и пакетик молотого миндаля.

– Малиновые пирожные с миндальным кремом, – объявила она. – Мы утрем нос Королеве Виктории, ведь так?

Два часа спустя пирожные охлаждались на подносе, а Анна сидела за столом рядом с Робби, помогая ему закончить домашнюю работу. Открылась входная дверь, впуская в дом завывания ветра, и на пороге появился промокший Роберт Маккензи. Он выглядел усталым, но, увидев сидевших за столом Анну и Робби, широко улыбнулся.

– Привет, – поздоровался он. – Похоже, вы не скучали.

– У вас тут подающий надежды пекарь. – Анна встала, не глядя на него. – Робби почти все делал сам. А мне нужно идти. – Она легонько сжала плечо Молодого Робби. – Расскажешь мне потом о завтрашней распродаже, ладно?

– Может, останетесь, что-нибудь выпьете? – Роберт стянул с себя мокрый плащ, повесил на крючок и провел рукой по волосам.

– Спасибо, но я лучше пойду.

– Где ваша машина? Я не видел ее у дома.

– Ее и нет. Я пришла пешком.

Роберт опустил руку:

– Тогда я отвезу вас домой. Вам нельзя пешком – начинается шторм.

– Ничего страшного. Честное слово, мне лучше пройтись. – Анну пугала мысль, что она окажется вдвоем с ним в замкнутом пространстве машины и будет вынуждена поддерживать разговор. Прошло пять лет, а он все еще покупает жене маринованную свёклу и не в силах выбросить эти банки. Ужасная трагедия. – А вам нужно уложить Робби спать.

Он смотрел на Анну, пытаясь понять, что у нее на уме, и в его глазах мелькнуло беспокойство. Перевел взгляд на сына, все еще сидевшего за столом, потом снова на нее.

– Я