Сочинения - Жак Лакан

и никогда ничего не узнают о нем, даже путем подавления: Ибо речь здесь идет о механизме систематического меконнасиса в той мере, в какой он симулирует заблуждение, даже в его групповых формах.

Более строгая отсылка от аналитического опыта к общей структуре семантики, в которой он имеет свои корни, должна была, тем не менее, позволить убедить их, прежде чем завоевывать их.

Ибо субъект, о котором я только что говорил как о наследнике признанной истины, определенно не есть эго, воспринимаемое в более или менее непосредственных данных сознательного удовольствия или отчуждения в труде. Это фактическое различие - то же самое, что можно найти между α фрейдовского бессознательного, в той мере, в какой оно отделено бездной предсознательных функций, и ω фрейдовской воли в 31-й части его Neue Vorlesungen "Wo Es war, soll Ich werden".

Формула, в которой доминирование означающего структурирования становится достаточно очевидным.

Давайте проанализируем его. Вопреки форме, которой не может избежать английский перевод - "Где было id, там будет ego", - Фрейд не сказал ни "das Es", ни "das Ich", как это было в его обычае при обозначении органов, которыми в течение предыдущих десяти лет он упорядочивал свою новую топографию, и этот факт, учитывая непреклонную строгость его стиля, придает особый акцент их использованию в данном предложении. В любом случае - даже если не подтверждать внутренней критикой работы Фрейда, что он действительно написал "Das Ich und das Es", чтобы сохранить это фундаментальное различие между истинным субъектом бессознательного и эго, образованным в его ядре серией отчуждающих идентификаций, - истинный смысл, по-видимому, будет следующим: Wo (Где) Es (субъект - лишен какого-либо das или другого объективирующего артикля) war (был - здесь речь идет о локусе бытия, и именно в этом локусе) soll (должен - это, долг в моральном смысле, что подтверждается единственным предложением, которое следует за этим и завершает главу) Ich (Я, должен быть я - подобно тому, как человек заявляет "это я", прежде чем сказать "это я"), werden (становиться - то есть не происходить (survenir) и даже не случаться (advenir), а возникать (venir au jour) из этого самого локуса в той мере, в какой он является локусом бытия).

Так, я бы согласился, вопреки принципам экономии означаемого, которые должны доминировать в переводе, немного форсировать во французском языке формы означающего, чтобы привести их в соответствие с весом все еще мятежного означаемого, которое немецкий язык несет здесь лучше, и поэтому использовать омофонию немецкого es с инициалом слова "sujet" (субъект). В то же время я мог бы, по крайней мере на время, отнестись более снисходительно к первому переводу слова es, а именно "le soi" ("я"). Слово "ça" (id), которому не без веских причин в конце концов отдали предпочтение, не кажется мне более адекватным, поскольку оно скорее соответствует немецкому das, как в вопросе "Was ist das?", и ответу "das ist" ("есть"). Таким образом, опущенное "c", которое появится, если мы будем придерживаться принятой эквивалентности, предлагает мне произвести глагол "s'étre", в котором был бы выражен режим абсолютной субъективности в том смысле, в каком Фрейд правильно открыл его в его радикальной эксцентричности: "Там, где это было" ("Là où c'était"), я хотел бы, чтобы это понималось, "это мой долг, что я должен прийти к бытию".

Видите ли, не в грамматической концепции функций, в которых они появляются, нужно анализировать, можно ли и как различать или перекрывать Я (le je) и Эго (le moi) в каждом конкретном предмете.

Лингвистическая концепция, которой должен руководствоваться работник во время своего базового посвящения, научит его ожидать, что симптом докажет свою функцию в качестве означающего, то есть того, по чему его следует отличать от естественного показателя, который тот же термин в настоящее время обозначает в медицине. И чтобы удовлетворить это методологическое требование, он заставит себя признать его конвенциональное использование в значениях, поднимаемых аналитическим диалогом. (Диалог, структуру которого я попытаюсь описать.) Но он будет настаивать на том, что эти самые означающие могут быть с уверенностью восприняты только в их контексте, то есть в последовательности, которая для каждого из них определяется означающим, которое отсылает к нему, и означающим, к которому оно отсылает в аналитическом дискурсе.

Эти базовые принципы достаточно легко применяются в аналитической технике, и, освещая ее, они рассеивают многие двусмысленности, которые, чтобы сохранить себя даже в основных понятиях переноса и сопротивления, делают использование их на практике довольно губительным.

Сопротивление сопротивляющимся

Если рассматривать только сопротивление, использование которого все чаще путают с защитой, и все, что это подразумевает в плане редуктивных маневров - а мы больше не можем оставаться слепыми к принуждению, которое оказывают такие маневры, - то следует помнить, что первое сопротивление, с которым приходится иметь дело анализу, - это сопротивление самого дискурса, поскольку он в первую очередь является дискурсом мнения, и что вся психологическая объективация окажется связанной с этим дискурсом. Именно этим, в сущности, и объясняется та поразительная одновременность, с которой психоаналитическая практика бургграфов анализа зашла в тупик в 1920-е годы: к тому времени они знали одновременно слишком много и недостаточно, чтобы заставить своих пациентов, которые знали об этом едва ли меньше, признать этот факт.

Но принятый в то время принцип приоритета анализа сопротивления вряд ли привел к благоприятному развитию событий. По той простой причине, что недостаточно провести операцию с чрезвычайной срочностью, чтобы она достигла своей цели, если неясно, в чем она заключается.

И именно на усиление объективирующей позиции в субъекте был ориентирован анализ сопротивления, причем настолько, что эта директива теперь пронизывает принципы, которыми следует руководствоваться при проведении стандартного анализа.

Поэтому далеко не обязательно поддерживать субъекта в состоянии наблюдения, нужно знать, что, вовлекая его в это состояние, мы попадаем в круг непонимания, который не сможет разорвать ни анализ, ни критика. Поэтому любое вмешательство в этом направлении может быть оправдано только диалектической целью, а именно: продемонстрировать его ценность как тупика.

Но я пойду дальше и скажу: вы не можете в одно и себя к этой объективации субъекта и говорить с ним так, как следовало бы. И по очень веской причине, которая заключается не только в том, что нельзя, как гласит английская пословица, иметь свой пирог и съесть его: то есть иметь по отношению к одним и тем же объектам два подхода, последствия которых взаимо исключают друг друга. Но и по более глубокой причине, которая выражена в поговорке "нельзя служить двум господам", то есть человек не