Много шума вокруг волшебства - Патриция Райс

– Молодец! Если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, куда идти.

– Да, кэп. – Мальчуган схватил награду и снова исчез в темноте.

Насвистывая с деланным безразличием, Трев поднялся наверх. Итак, «Подружка пирата» уже ушла дальше. Придется ему следом за Миком направиться на запад – прямо навстречу солдатам графского полка.

Тревельян вошел в спальню мрачный как туча, и Синда сразу пожалела, что надела ночную сорочку, которую ей принесла швея. Сорочка была сшита из тончайшего батиста, и она не устояла против изящного рисунка из роз, только накинула на себя одеяло. В тот момент ей это казалось разумным.

Но сейчас все выглядело невероятно глупо. Нужно было надеть на себя все, что можно, чтобы не замерзнуть, и убежать, предварительно оглушив швею ударом по голове. Но ничего этого Синда сделать не догадалась, a теперь было поздно. Девушка прижалась к стене, испуганно наблюдая, как Трев раздраженно мечется по маленькой комнатке.

Казалось, он не замечает ее присутствия, и ей хотелось встать перед ним и крикнуть: «Посмотрите же на меня! И скажите, что вы намерены со мной делать!» Но нет, не такая она глупая, чтобы задавать такие опасные вопросы!

Чтобы успокоиться, Синда достала альбом и карандаш и стала быстро рисовать, не осознавая, что на рисунке появляется портрет Тревельяна. Она поспешно зачеркнула его и отбросила альбом на стол.

Она никогда не видела Тревельяна холодным и сдержанным джентльменом, каким он представал перед окружающими. В нем всегда бурлила неуемная жажда жизни, в глазах его горел огонь ума и любознательности, а походка обличала в нем человека непокорного и неустрашимого. Но сейчас огонь заволокло черной тучей, и Синда боялась неверным словом вызвать грозу.

– Ложитесь спать, – приказал он, неожиданно отвлекая ее от фантазий. – А мне оставьте одеяло, я постелю его на полу.

– Я предпочитаю остаться здесь. – Синда буквально падала с ног от усталости, но ей не хотелось снова переживать унижение, когда он станет ее связывать.

– Идите в кровать, или я сам вас туда уложу. – Тон его был суровым, и он не смотрел на нее. – Не хватало еще, чтобы вы заболели от недосыпания.

А ей казалось, что Трев совершенно забыл о ней!

– Я не желаю, чтобы меня связали, как рождественского гуся!

– Вы предпочитаете, чтобы я не спал и всю ночь расхаживал по комнате? Имейте в виду, если я не высплюсь, это не улучшит моего настроения.

И с каким безразличием он это произнес! Синда подавила возмущение.

– Я никуда не уйду. Ведь не ушла же я, когда вы были в таверне?

– Я бы увидел, попытайся вы сбежать. Я верю, что вы не позовете солдат, но на этом мое доверие к вам исчерпывается. Забирайтесь в постель. Мне нужно помыться, пока вода совсем не остыла.

Лицо Синды залила горячая краска. Она избегала смотреть на этого человека, который своим крупным телом занимал почти всю комнату. Господи, конечно, ему тоже хочется вымыться. Какая глупость с ее стороны считать своей привилегией в любой момент потребовать горячую воду и чистые простыни, совершенно не думая о других.

– Не связывайте меня, – попросила она. – Я не могу спать в этом положении.

– Ничего, вчера вы прекрасно спали. И должен вас предупредить, что, если вы станете сопротивляться, я не могу обещать, что не сделаю вам больно. Будьте же благоразумны и ложитесь.

Но ей не хотелось быть благоразумной, ей хотелось кричать и колотить кулаками ему в грудь. Стиснув зубы, она уселась на край кровати.

Тревельян остановился напротив Синды, загородив собой комнату. Она не поднимала глаз, пока он связывал ей руки своим шейным платком. Ткань была мягкой, так что повязка не причиняла боли, но сердце Синды болело, оскорбленное недоверием Тревельяна.

Синда чувствовала его напряженное состояние и не осмеливалась смотреть на его панталоны, когда он прикреплял импровизированную веревку к кровати. Если кому-нибудь станет известно, как она провела эти ночи, она погибла. Ей придется стать его женой, спать с ним в одной постели и познать все тайны супружеской близости. Синда едва не поддалась искушению и не потребовала, чтобы он сделал ее своей – тогда бы уже ни о чем не надо было беспокоиться.

Но она понимала, что в ней говорит низменная плоть. Отец никогда не принудит ее спать с пиратом. К тому же в результате супружеских отношений появляются дети, а она к этому еще не готова. Разумом Синда понимала, что ей следует поскорее убежать от этого человека. Но физически и эмоционально она жаждала его близости и не хотела, чтобы он оставлял ее одну, как бы бесцеремонно Трев с ней ни обращался. Она нахмурилась, когда он привязал концы шейного платка к стойке кровати. Будь она посмелее, она укусила бы его!

И как будто почувствовав ее внутреннее сопротивление, Трев отошел, но она успела заметить бугорок, появившийся у него под панталонами. Невинная девушка не поняла бы или не заметила этого, но, будучи художницей, Синда отлично разбиралась в анатомии человеческого тела и замечала многое из того, что не следовало бы.

Конечно, мужчины всегда реагируют на существа женского пола. Синда сорвала с себя одеяло и швырнула его на пол, представ перед Тревом в своей прелестной ночной сорочке. Пусть видит, от чего он отказался, обращаясь с ней, как с воровкой! Под его горящим взглядом грудь ее напряглась.

Заглушая стон, Трев набросил на нее покрывало, после чего удалился за ширму, где стояла ванна. Она повернулась к комнате спиной, чтобы не видеть, как сверху на ширме появляется его одежда, но не могла не слышать плеска уже остывшей воды. Как он это выносит?

Трев быстро вымылся и долго растирался полотенцем. Видно, вода действительно была ледяная. Интересно, надел ли он новые панталоны и рубашку, которые принесла швея? Или решит спать без одежды, чтобы не измять ее? Она устояла и не стала подсматривать.

Трев закончил одеваться, и вдруг Синда услышала, как открылась дверь, и затаила дыхание. Неужели он уйдет и оставит ее здесь, одинокую и беззащитную? До нее донеслись звуки голосов, затем дверь закрылась. Она напряженно прислушивалась. Наконец Синда больше не смогла вынести гнетущую тишину и повернулась лицом к комнате, слабо освещенной огнем в камине. Именно в этот момент Трев вернулся. На нем были новые панталоны и рубашка, распахнутая у ворота. Синда попыталась удержать вздох, но, видимо, ей это не удалось, потому что он перевел на нее взгляд своих черных глаз. Она упивалась мужественной красотой его торса. Незастегнутая рубашка открывала его широкую бронзовую грудь, поросшую крутыми черными завитками. Но он быстро повернулся к ней спиной.

– К утру наши вещи постирают и вычистят. – Больше он ничего не стал объяснять, уселся на стул у огня и положил ноги на другой стул, не дав ей повода заговорить.

Синда пожалела, что за обедом так мало ела. Сейчас она чувствовала такой голод, что у нее заныл желудок. Немного поразмыслив, девушка заподозрила, что болит он вовсе не от голода.