Сердце потерянное в горах - Анна Сарк

руки, — я пытаюсь ударить его ногами и вырываюсь, но искаженный оказывается сильнее. Я напрягаю мышцы изо всех сил. Чертыхаясь, ему все-таки удается связать мои руки, — Не трогай меня, скотина! — брыкаюсь изо-всех сил, но всё без толку.

Закончив с моими запястьями, он перетягивает мне щиколотки и тащит в самый конец сарая.

— Закрой свою пасть, — он встряхивает меня и я замолкаю, — Располагайся, — искаженный толкает меня в стойло и я падаю в колючее сено. Оно пахнет полынью и какими-то травами.

Я зажмуриваюсь, и отползаю в самый дальний угол. Прислоняюсь к стене, настороженно наблюдая за ним оттуда. Через небольшие щели солнце подсвечивает летающую в воздухе пыль и это единственное, что не выглядит здесь враждебно.

Искаженный не спешит уходить и это меня пугает.

Может быть, он решил убить меня здесь и сейчас?

— Та штука могла изменить нам жизнь, — он нарушает молчание, — Но ты все испортила.

— У меня не было выбора, — я не пытаюсь его разжалобить или убедить отпустить меня.

Наверное, я говорю это для себя.

— У меня тоже, — его спокойный голос, как удар молота, проходится по всему моему телу, — Надеюсь, твои друзья хорошо бегают. Потому что, когда я до них доберусь, они пожалеют, что родились на свет, — я слышу, как громко стучит мое сердце, чересчур громко.

Искаженный закрывает стойло и часть сарая погружается в темноту. Со своего места, я вижу только его босые ноги, но мне достаточно и этого, чтобы все волоски на моей коже встали дыбом. Он разворачиваются и уходит. Я слышу, как стихают его шаги. Воцаряется тишина. Я досчитываю до пятидесяти и только тогда начинаю действовать. С гулко бьющимся сердцем, я отвожу плечи назад и пробую растянуть веревку. Она больно впивается в кожу, но я терплю.

Времени у меня немного.

Большим пальцем руки, мне удается дотянуться до узла и я изо всех сил пытаюсь его ослабить. У меня узкие запястья и достаточно стянуть петлю на одной руке, чтобы освободить другую. Я прикусываю губы от напряжения и у меня, наконец, получается.

Я сбрасываю веревки на пол и переключаюсь на ноги. Заставляю себя забыть об опасности, иначе я не смогу быстро соображать. Освободившись, я тихо подбегаю к дверям и прислушалась. Снаружи кто-то тихо переговаривается между собой.

Я слышу кудахтанье курей и детский смех.

Скоро они вернутся. Скоро это место станет моей могилой.

Я осторожно пробую приоткрыть дверь. Надеяться, что он забыл ее запереть, глупо, но я все равно злюсь, когда она не поддается. Если бы не Чулок, я была бы уже далеко отсюда. Я дотрагиваюсь до скулы, где уже наливается порядочный синяк.

Оглядываю сарай в поиске какого-нибудь оружия, но здесь ничего нет. Ни окон. Ни садового инвентаря. Ничего. Не считая этих странных крюков и…

Я опускаю глаза и едва не лишаюсь сознания.

Меня начинает бить дрожь и зубы сводит от боли, словно все нервы необъяснимым образом оголяются. Я убираю ногой сено, чтобы удостоверится — мне не показалось. Нет. В этот раз я не ошиблась. Это кровь. Много крови. Она впиталась в дерево и окрасила его в темно-вишневый цвет.

Я с ужасом пячусь к двери и мои глаза обжигают жгучие слезы.

Господи Иисусе, меня подвесят к потолку, как животное и мне очень повезет, если меня убьют сразу.

Но лучше на это особо не рассчитывать. Они растянут удовольствие.

Я сползаю на пол и обхватываю колени руками.

Как-то мама мне сказала, что поступки определяют твою жизнь и нужно очень хорошо подумать, прежде чем сделать выбор. Она готовила свои мази из целебных трав и заставляла меня добавлять по каплям эфирные масла. Если я ошибалась, то все лечебные свойства пропадали и приходилось начинать сначала.

В этот раз я свернула не туда. Пошла против своей совести и теперь я здесь.

— Прости, Самара, я не смогу сдержать свое обещание, — шепчу я, сжимая колени сильнее, — Я тебя очень, очень люблю, — прижимаюсь лбом к коленям так, словно хочу заставить себя ничего не чувствовать, но шорох в дальнем конце сарая заставляет меня выпрямиться.

Что это?

Я медленно поднимаюсь на ноги, и стираю со щек слезы.

— Мяу, — возмущенно высказывается нежданный гость, увидев меня.

Я облегченно выдыхаю. Крупный рыжий кот направляется ко мне. На его морде красуются несколько шрамов. Наверное от частых драк. Нет правого уха и зеленый глаз почти не открывается.

Я встречаюсь с ним взглядом. Он ждет от меня объяснений, что я здесь делаю и какого черта пялюсь на него.

— Привет, дружок, — тихо говорю я и он начинает тереться о мои ноги, громко мурлыча, — Откуда ты такой взялся… — я замолкаю на полуслове.

Чтобы сюда пролезть, ему нужен лаз.

У меня шумит в ушах и я вся покрываюсь потом.

— А ну-ка, пошел вон, — шиплю я на кота, и хлопаю в ладоши, — Давай, давай, иди отсюда, — я гоняю его по всему сараю, пока он не исчезает за двумя мешками, наполненными навозом.

Быстро сдвигаю мешки в сторону и у меня вырывается нервный смешок. Лаз небольшой, как раз для кота или крысы. Наверное, ее запах и привлек его сюда. На прогнившем полу и стене, я обнаруживаю клочки рыжей шерсти. Осторожно пробую отломать кусок иссохшей временем древесины, даже не надеясь на успех.

Но у меня получается.

Спасибо, боже!

Обломав почти все ногти до крови, я освобождаю небольшое место. Боль пульсирует в ушах, но я стараюсь не обращать на нее внимание. Мне нужно найти что-нибудь острое. Что-то, чем можно копать.

Я поднимаю глаза и оценивающе смотрю на крюк.

Подойдет.

Много времени уходит, прежде чем мне удается дотянуться до острой стали и сорвать его с потолка. Я рыхлю землю крюком, пока она не становится достаточно мягкой и выгребаю ее, расширяя лаз. Работаю быстро, но недостаточно, уже стемнело и становится намного холоднее. Гора земли рядом со мной похожа на большой муравейник. У меня болит спина, всё тело мокрое от