Ад уже здесь - Сурен Цормудян

— Где база черновиков? — пробормотал он, обращаясь к Егору.

— Да вроде где-то недалеко от Бивеса и Батхеда.

— А что это такое? — спросил Варяг.

Демидов засмеялся.

— Да памятник это. Основателям города. Графу Татищеву и немцу этому… Де Генину, кажется. Давно еще… Задолго до войны их Бивес и Батхед прозвали. Среди местных так и повелось называть. Памятник каким-то чудом уцелел, хотя недалеко подрыв был. Ну, вот где-то там они обитают. Вроде на станции метро девятьсот пятого года. Место удобное. Рядом большой переход подземный. Банк, с обширным подвалом. Большой магазин на площади. Тоже с подземельем неплохим. Это у площади пятого года. А на той стороне от плотины, где памятник, тоже рядом несколько банков. Вообще банков там очень много было. Даже переулок неподалеку так и называется — Банковский. Но хорошие подвалы только у нескольких. Однако недостатка в убежищах нет. Взять туже станцию метро. Она вроде не обвалилась. А дальше в ту сторону по проспекту, — Егор махнул куда-то рукой, — Штаб округа был. Его начисто снесло вместе с памятником Жукову. Но вроде под землей под этим штабом бункер был. За него настоящая война между черновиками была и офицерским союзом. Но потом этот союз распался. Кто подался к коммунистам, кто к белым, кто еще к кому.

— А далеко это? — Людоед покрутил кончик уса.

— Штаб или площадь пятого года?

— Ну, площадь эта и плотина с памятником.

— Километров пять в ту сторону.

— Ясно. Подскажешь с кем нам лучше связаться из других группировок?

— А чего не подсказать, подскажу, — Демидов кивнул, — С меня не убудет. Если вы думаете что уговорите кого-то воевать, то скажу что пустое это. Но дело ваше. Есть у белых «Катюша».

— Чего? — переспросил Варяг.

— Ну, система залпового огня. Типа «Катюши» что в войну фрицев гоняла.

— «Град» что ли? — ухмыльнулся Людоед.

— Ну да, «Град». Но проблема в том, что она без боекомплекта. А вот боеприпасы к «Граду» этому есть у красных. И они вечно воюют между собой. Одни хотят машину отбить, другие снаряды. Вот и думайте, к кому вам лучше податься.

— Н-да. Это было бы смешно, если б не было печально, — вздохнул Варяг.

— Вот то-то и оно, — кивнул Демидов.

Людоед задумчиво и молча покачал головой. Затем повернул голову и бросил взгляд на Васнецова. Посмотрел на него пару секунд и снова обратился к Егору:

— А как черновики к себе вербуют?

— Ты что же, думаешь внедриться к ним и отбить свои машины? — Демидов усмехнулся, мотнув головой. — Забудь. Там крещение кровью.

— Как это?

— Ну, хочешь к ним вступить. Они ставят перед тобой несколько пленных. Желательно из разных группировок. И еще несколько пленных в стороне. Потом дают тебе пистолет, и ты должен расстрелять одних пленных, а других черновики отпускают на все четыре стороны, чтобы те всему городу рассказали, что ты кровь пролил. И тогда обратной дороги нет, понимаешь? Все будут рады расправиться с тобой. Повязан становишься кровью с черновиками.

— Хитрые ублюдки, — покачал головой Варяг.

— Ну да. Надо отдать должное. — Егор кивнул и снова налил себе самогон.

Людоед еще раз внимательно посмотрел на Васнецова, который отрешенно глядел в пустоту и, хлопнул Яхонтова по плечу.

— Варя, третьи сутки на ногах. Отложим наши дела до утра?

— Дельная мысль, — согласился Варяг. — Неспамши мы не то что сделать что-то, но и придумать, что делать не сможем.

* * *

Заночевать решили в луноходе. Николай лежал на сидении, закрыв глаза, и надеялся уснуть, чтобы это навязчивое ощущение, что надо куда-то идти покинуло его, уступив обыкновенному сну. Да пусть даже кошмары приснятся. Лишь бы отделаться от этой нахлынувшей паранойи.

Сон так и не пришел. Николай, убедившись, что его товарищи спят, украдкой выбрался из лунохода и затем через узкую дверь пробрался на улицу, стараясь не разбудить задремавшего в кабине пожарной машины дозорного. Он преследовал только одну цель, чтобы холод внешнего мира отрезвил его, отбив охоту куда-то идти. Однако он почему-то при этом тепло оделся и взял с собой автомат. Зачем?

В разрушенном городе царил мрак, разделенный на черноту неба и едва различимую белизну снега, нарушаемую рваными темными пятнами остатков строений и торчащих из снега руин. Ветра не было, хотя Васнецов сейчас очень хотел подставить лицо ледяным порывам, и желательно, чтоб острые снежинки хлестали по лицу. Но нет. Все замерло и покрылось тишиной. Николай сделал шаг. Затем еще один, совершенно не отдавая себе отчета в том, зачем он это делает. В лесах Подмосковья он шел за мерцающим светом фонаря, чтоб узнать, кто это был. В Москве он шел в метро надеясь спасти ту, что звала на помощь. Когда он бежал от товарищей и наткнулся на погребенный под снегом джип, то просто был пьян. В Вавилоне был зол и хотел поговорить с Лерой. Но зачем и куда он идет сейчас? Васнецов обогнул единственное, что осталось от стоявшего тут некогда здания. Островерхая пика угла дома. Прислонившись к ней спиной, он зачерпнул рукой снег и растер по лицу. Ничего не помогает. Надо идти. Но куда и зачем? Может это опять та самая интуиция, которая помогла ему заметить нападение вандалов на Вавилон? Но она ведь еще никогда доселе не была столь очевидна и властна над разумом. Была, не была.

Он решительным шагом двинулся в ту сторону, куда манил его этот странный зов. Он совершенно не думал о том, как будет возвращаться. Он был уверен, что найдет дорогу и продолжал идти, краем глаза замечая проплывающие по разные стороны от выбранной дороги остовы разрушенных зданий. Затем пересек широкую пустошь, которая, наверное, была проспектом. Снова обломки и торчащие стены зданий. На одной из таких стен даже сохранилась табличка с названием улицы. Ольховская.

Где-то вдалеке разнеслось эхо одиночного выстрела, разорвавшего тишину. Практически сразу послышался нереально далекий вой собаки. Затем к ней присоединился лай целой стаи. Снова выстрел. Кому-то еще не спиться в эту ночь. Звуки доносились издалека, и можно было пока не тревожиться. Васнецов шел дальше, скользя снегоступами и стараясь избегать обломков и торчащих из снега арматур. Миновав еще ряд снесенных ударной волной зданий, он заметил темный силуэт дома, который, не смотря ни на что, устоял, дав рухнуть лишь двум из пяти подъездов. Васнецов остановился, глядя на это строение, нагнетая мысли о людях, которые тут жили. О том, что с ними стало. Он вдруг вспомнил рассказ Варяга в самом начале их путешествия. Двор. Мальчишки, играющие в мяч. Мать, зовущая с балкона дочь, которая прыгала во дворе со скакалкой. Дворовые псы, что загнали под машину рыжего кота. И вдруг все кончилось… Сам не зная зачем, он шагнул в зияющую чернотой пасть окна первого этажа. Оказавшись внутри и споткнувшись обо что-то, он включил фонарь. Препятствием ему послужил лежащий на боку холодильник с раскрытой дверью. В углу сорванный и разбитый умывальник. Сгоревшая плита у стены. Видимо кухня. Ничего деревянного тут не осталось. Или сгорело, а следы копоти на стенах и потолке говорили о том, что тут бушевал пожар когда-то, либо, было унесено позже выжившими.