Бумажная клетка - Ирина Дягилева

Взглянув на него, Пуля поняла, какую допустила оплошность. Он был бледен, скрежетал зубами, вместо губ – тонкая кривая линия.

– Ты позволила ему войти к ней в спальню? Какая наглость! Вот уж не ожидал, что ты втянешь в свои грязные игры МОЮ дочь!

– Но, дорогой…

– Ты совсем спятила! Манипулировать маленькой, невинной девочкой! Хочешь до смерти напугать ее?

– Герман, это единственная возможность спасти Никиту.

– Спасти Никиту! – язвительно повторил он. – Тебя интересует только это. Тебе нет никакого дела до Кати, до меня, до Гришеньки и до папы. Тебе все равно, что будет с девочкой. Ей придется предстать перед судом.

Это ее так напугает, что она до самой смерти не забудет.

Он был вне себя от гнева. Глядя на его искаженное злобой лицо, Пульхерия поняла, что его связи с семьей более тесные, чем она думала. Она переоценила силу его любви к ней.

– Прости, но это единственный способ спасти невиновного человека, – жалобно сказала она.

– Невиновного? А ты уверена, что он невиновен?

– Господи, но я же тебе говорила. Я думала, что ты меня понял. Или ты все же думаешь, что я это придумала?

Он полностью справился со своим гневом, лицо стало холодным и отстраненным.

– Не важно, придумала ты или нет, главное, что ты мне лгала, – сквозь зубы почти с презрением произнес он.

– Ошибаешься, я кое-что от тебя утаила, но лжи не было.

– Ты лгала мне, когда говорила, что любишь меня. А я, дурак, поверил. На самом деле ты продолжаешь любить этого Никиту, черт бы его побрал!

Он допил оставшийся в стакане коньяк и тут же налил себе еще. Пульхерия молчала. Она с горечью подумала, что Герман не так уж далек от истины. Конечно, он хороший человек, любит ее до самозабвения, она же не слепая и видит, что причинила ему нестерпимую боль, поэтому он так груб с нею. Впрочем, нет, это еще не грубость. Человек попроще, оказавшийся на его месте, подошел бы к ней и вмазал промеж глаз или оттаскал хорошенько за волосы, а Герман пытается ее понять, беседует с ней. Интересно, как бы она себя вела, окажись на его месте? Даже не стала бы с ним разговаривать. Повернулась бы и ушла, громко хлопнув дверью. А они сидят и как цивилизованные люди тихо выясняют отношения. Катя и домработница даже не догадываются, что они ссорятся.

Подсознание вытолкнуло на поверхность вопрос, который она в последние дни боялась задать себе: любит ли она его на самом деле? Если Герман от нее уйдет, испытает она такую же нестерпимую боль, которую причинил ей в свое время уход Никиты? Впадет она в такую же депрессию? Нет, он прав, с этим приходится согласиться. Она пыталась создать семью, свить уютное гнездо, которое на поверку оказалось золотой клеткой. Впрочем, не золотой, а бумажной.

– Понимаю, что я не смогу остановить тебя, но прошу об одном: сведи, пожалуйста, общение Кати с ментами до минимума.

Герман уже взял себя в руки, только голос его был ледяным и надменным.

– Пойду спать. Мне завтра рано надо быть на таможне.

Тяжело вздохнув, Пульхерия стала переодеваться, потом долго читала Кате книжку, оттягивая момент возвращения в спальню. Девочка уснула, а она все еще лежала рядом с ней и смотрела, как мечутся по потолку тени. Наконец встала и с тяжелым сердцем покинула детскую.

Прежде чем пойти в спальню, Пульхерия позвонила Штыкину.

– Игорь Петрович, у меня есть доказательство моих слов.

Она рассказала о Кате. Штыкин внимательно выслушал ее. Когда она умолкла, спросил:

– Сколько лет девочке?

– Шесть, нет, почти семь.

Он тяжело вздохнул:

– Завтра около одиннадцати буду у вас.

– Хочу вам кое в чем признаться…

– Без сюрпризов не можете? – насторожился Штыкин.

– Не волнуйтесь, он небольшой, – поспешила она успокоить следователя.

– Слушаю вас внимательно.

– Мы с подругой побывали на месте преступления.

– Наконец-то! – торжествующе воскликнул он. – А я-то думаю, что с вами случилось? Перестали свой нос совать, куда вас не просят, искать приключений на свою голову. Решил, что обеспеченная жизнь пошла вам на пользу, да, видно, ошибался. Горбатого могила исправит…

– Не ругайтесь, Игорь Петрович. Я там заметила кое-что любопытное.

– Криминалисты пропустили важную улику? – язвительно спросил Штыкин.

– Вы обратили внимание на то, что постель мокрая?

– Слава богу, а то я и впрямь подумал, что мы там что-то не углядели, а вы, наша глазастая мисс Марпл, нос нам утереть хотите.

– Хватит иронизировать, Штыкин, – рассердилась Пульхерия. – Советую быть более серьезным. Что вы думаете по поводу этого?

– Все очень просто: преступник решил сбить с толку судмедэксперта. Он обложил труп льдом и сверху положил подушку. Считал, что тело остынет быстрее, следовательно, время смерти будет определено неверно. Но мы нашли под окном специальные пакеты из-подо льда и разгадали его уловку. Судебный медик скорректировал время смерти на два часа.

– Сколько всего было пакетов?

– Два или три.

– Вам все это не кажется странным?

– Нет, по-моему, вполне логично. А вы, конечно, думаете иначе? – усмехнулся он.

– Да, иначе. Сейчас осень, на улице холодно. Придя домой, вы мечтаете о горячем чае, а не о газировке со льдом. У вас, Штыкин, в холодильнике много льда?

– Да у меня и летом он не всегда бывает.

– У остальных такая же ситуация. У нас климат холодный, но сейчас на улице снега пока нет. Морозилка в холодильнике забита пельменями и мясом до отказа, следовательно, преступник принес лед с собой. Кстати, о преступлении в состоянии аффекта и речи быть не может. Далее, в специальной форме для льда помещается около стакана воды или чуть больше. Таких форм было две или три. Получается максимум два литра воды. Да еще подушка сухая, только наволочка слегка влажная.

– А подушка здесь при чем? – не понял Штыкин.

– Если бы подушку положили на лед, она была бы влажной. Из своего личного опыта знаю, что подушки сохнут очень долго. Следовательно, льда не было, а было около ведра горячей воды. Я подчеркиваю – горячей воды.

– А формы для льда?

– Это для отвода глаз. Если бы на самом деле был лед, вы форм не нашли бы. А преступник их из окна выбрасывает, чтобы они вам на глаза непременно попались. Вот вы их и обнаружили да еще обрадовались, что разгадали хитрый план убийцы.

– Хорошо, я переговорю с экспертами, – серьезно сказал Штыкин.

– Тогда до завтра.