Притяжение противоположностей - Нора Робертс

— Тай, если ты хочешь о чем-то узнать, спрашивай, я отвечу.

— Все так просто? — Он сорвался с места. — Я спрошу и получу ответ? И тебе нечего прятать, Эшер?

Вздрогнув, она удивленно смотрела на него.

— Но я ничего не прятала от тебя, просто мне нужно было время, то есть я хотела сказать, что нам обоим нужно было время.

— Почему, Эшер? — Он говорил спокойно, но так, что у нее по спине побежали мурашки. — Почему для тебя так важно было тянуть время?

— Потому что я не была уверена, что ты правильно поймешь некоторые вещи.

— Например, о ребенке?

Если бы он хлестнул ее по лицу, она не была бы так ошеломлена. Даже в полумраке комнаты, освещаемой сейчас только луной, он увидел, как Эшер побледнела. Глаза стали огромными, и в них плескалось отчаяние.

— Как ты?.. — Больше она не смогла вымолвить. Она давно готовила и держала слова объяснения в голове, но не могла сейчас их выговорить. Как он обнаружил? Кто ему сказал? И как давно он знает? — Эрик, — с трудом вытолкнула она из себя ненавистное имя, как будто оно грозило задушить ее, — это Эрик тебе сказал.

Его пронзило острое разочарование. В глубине души еще таилась надежда, что все это неправда и что она не носила под сердцем ребенка другого мужчины и не избавлялась от него.

— Так это правда! — вырвалось у него, и он отвернулся, слепо глядя в темное окно. Он не мог быть сейчас ни бесстрастным, ни объективным. Одно дело, когда речь идет о посторонних, и совсем другое, когда об Эшер.

— Тай… Я… — Она пыталась что-то сказать, но не смогла. Все ее страхи оправдались, причем самые ужасные. Пропасть между ними уже разверзлась и продолжала расширяться. Если бы она сразу объяснила ему, сама и сразу… Почему она тянула так долго? — Послушай, я хотела тебе рассказать. Но была причина, почему я не сделала этого сразу, когда наши отношения возобновились. — Она закрыла глаза. — Я стала искать и находить причины для отсрочки.

— Наверное, ты считала, что это не мое дело.

Эшер с отчаянием воскликнула:

— Как ты можешь так говорить!

— Ты, наверное, считала, что замужество — твое личное дело, так? И не имеет отношения к человеку, который тебя любит?

Волна радости поднялась в ней и тут же сменилась болью.

— Но ты не… — прошептала она

— Я не… что?

— Ты не любил меня.

Тай коротко и зло рассмеялся, не поворачиваясь:

— Нет, конечно, не любил. Вот почему не смог жить без тебя! И почему думал о тебе каждую минуту!

Эшер закрыла ладонями лицо. Почему именно сейчас? Почему он не говорил этого раньше?

— Ты никогда не говорил, что любишь меня.

На этот раз он обернулся:

— Нет, говорил.

Она покачала головой:

— Никогда не говорил. Ни разу. Даже одного раза мне было бы достаточно.

Тай задумался, сдвинув брови. Она права. Он никогда не произносил этих слов. Но ведь показывал, что любит ее всеми возможными способами, хотя не говорил.

— Ты тоже, — наконец сказал он.

Она всхлипнула:

— Я боялась.

— Проклятье, Эшер, и я тоже!

Оба некоторое время смотрели друг на друга. Она что, была слепа? Эти слова были так нужны? Что не понимала, не видела, как он относится к ней? Не знала, что любит ее, даже если не произносил обязательных трех слов?

Для Тая произнести эти слова было трудно, он относился к ним слишком серьезно по сравнению с теми, кто, не задумываясь, небрежно ронял их в минуты страсти.

Эшер заговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал:

— Я люблю тебя, Тай, и всегда любила. Но я все еще испытываю страх, мне кажется, что ты не любишь меня. — Она протянула к нему руку, но он лишь взглянул, но не сдвинулся с места. — Прошу, не отвергай меня сейчас. — Она думала о ребенке, которого потеряла. — Прошу, не надо меня ненавидеть за то, что я сделала.

Он не понимал, о чем она, хотя догадывался, что за этими словами кроется что-то очень важное. Он подошел, взял протянутую руку и поцеловал.

— Нам надо поговорить откровенно обо всем. И начать с чистого листа, Эшер.

— Конечно. — Она положила другую руку на их соединенные руки, как будто скрепляя обещание. — Я тоже хочу этого. О, Тай, я так сожалею, если бы ты знал, как мне жаль этого ребенка. — Она обняла его и с облегчением положила голову ему на грудь. Вдвоем легче перенести боль, наконец, она сможет разделить с ним свою печаль. — Я не могла сказать тебе раньше о том, что случилось. Я не знала, что делать, не знала, как ты к этому отнесешься.

— Но что я мог сделать?

— Я чувствую себя такой виноватой. Когда Джесс показала фотографию твоего племянника, я так ясно представила, как выглядел бы этот ребенок. Я всегда знала, что у него будут твои волосы и твои глаза.

— Мои? — повторил машинально Тай, и вдруг до него дошел смысл ее слов. — Это был мой?..

Он так сжал ее руку, что она вскрикнула и, подняв голову, ошеломленно смотрела на него, а он уже схватил ее за плечи, больно вцепившись в них сильными пальцами. Когда она увидела его глаза, ей стало по-настоящему страшно.

— Ребенок был мой?

Эшер пыталась что-то сказать, но только беззвучно открыла рот от потрясения и ужаса, не в силах вымолвить ни слова. Но ведь он знал… А если нет? Отчаяние охватило ее с новой силой. Кто ему рассказал? И что именно? И потом, как вспышка, нашло озарение — он подумал, что это был ребенок Эрика.

— Отвечай мне! — Тай тряс ее, как тряпичную куклу, а она не делала попыток вырваться. Она лишилась воли. Зачем защищаться? Это было бесполезно. — Это был мой ребенок? Говори — мой?!

Она только наклонила голову.

Ему хотелось ударить ее. Чувствовал, как его рука сжимается в кулак, ему хотелось бить ее до тех пор, пока не покинут ярость и боль. Она, прочитав это по его глазам, не сделала попыток защититься. Он вдруг с силой оттолкнул ее от себя. Она упала на постель.

— Ты просто обыкновенная шлюха. Ты носила моего ребенка, когда вышла за него, — процедил он, сжимая кулаки и с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на нее и не избить до полусмерти. — Это он заставил тебя избавиться от ребенка, когда узнал? Или сама, чтобы играть роль безупречной леди?

Эшер плохо понимала, о чем он говорит, знала только то, что он в бешенстве.

— Я не знала… Я не знала, что беременна, когда выходила за него.

— Ты не имела права скрывать от меня. — Он угрожающе навис над ней, потом приподнял. — Ты не имела права решать без меня, если ребенок был мой.

— Тай…

— Заткнись. И будь ты проклята! — Он отошел от нее, уже не ручаясь за себя. — Ты ничего не можешь сказать в оправдание, тебе нечего сказать, и ничто не заставит меня вновь взглянуть в твою сторону!