(Лже)невеста для лучшего друга - Анастасия Зинченко

Да и сейчас… исполняет роль прилежного муженька.

Нет, ну самом деле, какой еще мужик не побоится вида бледного, встрепанного существа, с красными глазами, да мешками под ними, в которые можно складывать не только картошку, но и весь свой жизненный багаж?

Так приехал, привез дядю-доктора, скатался в аптеку, проследил, чтобы я все строго по рецепту приняла, уложил спать, как маленькую, и пошел готовить еду!

Кажется, у Костика где-то нимб должен быть. Но он его умело маскирует.

Когда он пришел, неся в руках складной столик, скомандовал:

– Сидеть!

– Я тебе собака?

– Ну, сучка еще та.

Улыбнулась.

Ну вот, теперь узнаю его.

– Временами?

– Приступами, – сверкнул зубами Костя, да поторопил, – садись уже, а то чувствую себя недодворецким.

– Скорее камердинером.

– Один черт. Прислугой.

– Ну я же госпожа, – все же заставила принять себя полувертикальное положение, похлопав ладонью по одеялу поверх ног. – Ставь!

Костя закатил глаза, но послушался.

– Может, мне еще униформу придумать? Лишь бы Твое Высочество было удовлетворено?

Я хитро обвела мужественную фигуру взглядом и облизнулась.

– Тебе фартук пошел бы.

– Китель. На работе я ношу поварской китель.

– Я не про этот мундир! Хотя да, в нем ты очень секси. Но нет, я про фартук. Самый обыкновенный. Беленький такой.

– В рюшках? – как-то обреченно спросил Костя, словно действительно готов был шастать у меня по дому в фартуке.

– Можно и без оборочек. Но! – подняла палец вверх, а после ткнула ему в грудь. – Футболку долой!

Костя приподнял брови, после чего его губы начали разъезжаться в понятливой улыбке.

– Если ты хотела, чтобы я разделся, так бы и сказала, – он уже потянулся, чтобы начать разоблачение, но я его затормозила.

– Не! Без фартука не пойдет! Какой же секси-повар, что приносит еду в постель, если на нем нет главного атрибута?

– То есть, – Петров замер с футболкой, остановленной где-то на уровне его груди, так что мне открывался просто умопомрачительный вид на рельефный пресс. – Ты хочешь видеть меня голым и не голым одновременно?

– Никто не говорил, что ты должен быть голым! – фыркнула. – Но усладу глаз хочу! Надо, мне болезной. Чтобы быстрее на поправку шла. Может, если буду гадать, что же там у мужчин скрывается за клочком ткани, любопытство быстрее поставит на ноги.

Костя опустил футболку на место, скрещивая руки.

– А то ты не знаешь, что у мужчин «за клочком ткани».

– Ну… мы сейчас берем тебя за экспертный образец, – пока говорила, окунула ложку в кашку, подув на молочное лакомство, отправила в рот, подумала, сунула еще одну ложку. – Вкусно!

– Потому что «экспертный образец» умеет готовить. Марго, ты это… серьезно про фартук?

Смерила Костика испытательным взглядом и покачала головой.

– Не пойму, у кого температура вообще? У тебя или у меня?

– Тебе мы ее сбили. Жаропонижающими. И сон помог. Вон, даже разговаривать бойко стала. Слишком бойко, я бы сказал.

Снова вернулась к каше.

Петров прочистил горло, вновь хватаясь за край футболки.

– Марго?..

– Господи, Костя! Ну ты чего! Да пошутила я! Мы же про униформу говорили, госпожу и раба!

– Слугу, – не захотел соглашаться на рабство друг.

– Ну, слугу. Ты считаешь себя слугой?

Мужчина поджал губы.

– С тобой – иногда очень даже. Ешь. Пойду посуду помою.

И он развернулся и вышел!

Обиженный большой мишка!

Я чуть было не подавилась славной кашей, когда пыталась одновременно проглотить очередную порцию, да похихикать.

Но… в моих словах про фартук на голое тело (пусть я озвучила только про долой все, что выше пояса), была своя доля соблазнительности. А если Костя совсем разденется? И фартук будет прикрывать все самое интересное? А из-под него торчать накаченные бедра, притягивая взор к краю полотна?..

Мама дорогая…

Снова в жар бросило.

Возвращается температура?

Нехорошо-нехорошо.

Стала кушать с удвоенной силой. Пока могла.

Но прошло пару минут, а голова болеть не стала. Значит, не температура?..

Это меня так представление Костика в фартуке возбудило?

А-я-яй, Артемьева! Как нехорошо!

Но кадр вышел бы замечательный. Кстати. О кадре.

Дождалась, пока мой бородач вернется, чтобы забрать опустевшую тарелку, чтобы передать морс.

– Смородиновый.

– Уии! – потянулась за стаканом, с жадностью припадая к любимому напитку. – Мне иногда кажется, что ты душу продал за умение готовить так вкусно.

– Просто я готовлю с любовью.

– Кстати, о делах, которые с любовью. Мне пришла в голову мысль. Не хочешь сняться на календарь? Типа, как пожарные?

– Где минимум одежды и максимум секса?

– И пафос! Пафос не забудь! С ним у тебя все хорошо. Хоть сейчас перед камеру становись.

– И зачем мне это нужно?

– Ну… в голову почему-то пришло. Что подошел бы. По комплекции.

– Только если с тобой, – похабно подмигнул Петров и положил руку мне на щиколотку, которую отыскал под одеялом, да повел ее вверх.

– Я не успела побрить ноги.

Костя засмеялся.

– Да я чувствую. Колючий ежик.

– Мне было плохо!

– Разве я говорю слово против? Некоторые мужчины вообще за естественность.

– Но тебя не радуют джунгли?

– Не прихватил с собой мачете.

– А ты?.. – взгляд сам прошелся от линии его пупка до резинки спортивных штанов, и дальше, ныряя между ног.

– Вау. Артемьева, неужто тебе необходимо было словить заразу, чтобы начать интересоваться моим телом?

– Просто к слову пришлось, – фыркнула, допила морс, протягивая пустой стакан.

Костя хитро улыбался.

– Я скажу тебе так, милая. Когда-нибудь ты лично сможешь узнать. И собственными глазами увидеть. Что я думаю на счет мужской… эм. Стрижки.

– Ты мне лучше объясни, почему мужчины из зон, которые брить, выбирают всего три? Морду, подмыхи и пах? А как же ноги? Волосатые такие, большие, длинные…

Шеф заржал.