Амнезия души - Татьяна Коган

– Теть Варь, – он задержал дыхание, собираясь с духом. – Я нашел его убийц.

Губы женщины дрогнули, но она не издала ни звука.

– Я их накажу. Обещаю.

Она качнула головой и, высвободив руку, закрыла лицо. Ее острые плечи еле заметно вздрагивали от беззвучных рыданий, Улыбка стоял рядом, не зная, как реагировать, что говорить. Гладил седые волосы, внутренне проклиная себя за неуместную откровенность. Нужно было сперва свершить правосудие, а уже потом докладывать. А теперь получается, он лишь переживаний добавил. Болван.

– Теть Варь, простите, мне не следовало…

Женщина не дала ему договорить, подняв заплаканные глаза:

– Сыночка… Себя не погуби…

– Не погублю, – пообещал Улыбка и после паузы спросил: – Теть Варь, а можно я к вам в гости девочку маленькую привезу, лет пяти? На несколько дней?

Ночи стали прохладными. Сентябрь шел на убыль, осень вовсю заявляла о себе. Улыбка выбрался из салона, поприседал, разминая ноги. Воздух был пронзительно свеж, словно его прокварцевали бактерицидной лампой. Улыбка родился и до девяти лет жил на Крайнем Севере. Долгими зимами, два-три раза в неделю, в детском садике на малышей надевали темные очки и загоняли в помещение с сиреневой лампой. Карапузы стояли кругом, насыщаясь искусственным солнечным светом. Улыбка до сих пор помнил маняще едкий запах безупречной чистоты…

В кармане брюк звякнул мобильный. Сестра прислала sms:

«Кошку покормила и погладила. Где шляешься?»

Он улыбнулся и быстро набрал ответ:

«Спасибо, сис. Грешу».

То, что сегодняшний день будет крайне напряженным, Улыбка знал еще вчера. Поэтому и попросил сестру приглядеть за Матильдой. У кошки не самый легкий характер, ее не следует надолго оставлять без внимания.

Парень усмехнулся: на фоне его бескомпромиссного плана беспокойство о кошке выглядит довольно странно. С другой стороны, кошки не расстреливают невинных людей, а значит, не заслуживают кары.

Он нырнул обратно в машину, открыл бардачок и достал пистолет. Матовая поверхность ствола сверкнула в тусклом свете лампочки. Друг Толька любил изображать миротворца и частенько каламбурил: «Не всего в жизни можно добиться кулаками. Иногда приходится брать в руки оружие».

Улыбка решил: завершив начатое дело, обязательно слетает на Север, как давно мечтал. Он плохо помнил город, в котором родился, но очень хорошо представлял себе родной дом.

Две комнаты. Первая – проходная, с зеленой дорожкой и высоченным массивным шифоньером, на который было здорово забираться и следить за происходящим с высоты, то и дело стукаясь макушкой о потолок и вымазывая волосы известкой. Иногда родителям приходилось оставлять маленького сына одного на несколько часов: в пургу садики закрывались, пропускать работу не всегда получалось, вот и прибегали к крайним мерам. Улыбка хоть и не любил коротать время в одиночестве, но с неизбежным смирялся быстро. Страшных монстров в доме не водилось – это малыш уяснил еще года в три. Но вот крысы – огромные и наглые, размером с кошку, – всерьез беспокоили. Позже, почти перед самым переездом, кто-то посоветовал родителям завести фретку и выпустить в подпол. Хищный зверек передавил грызунов за считаные дни. Но до тех пор мальчик брал подушку, залезал на шкаф и устраивался в относительном комфорте и безопасности. Карабкаться по гладким вертикальным поверхностям крысы не умели. Когда отец или мать возвращались, Улыбка прыгал с шифоньера прямо на диван. Было страшновато, но весело. От таких прыжков диван со временем заметно продавился.

Вторая комната – большая, с красным паласом и огромным, во всю стену, пестрым персидским ковром. Комната была светлая и уютная. Детская кровать стояла в углу возле одного из окон, и при желании с кровати можно было перебраться на подоконник и вылезти в маленькую форточку на улицу. Мама не одобряла таких приключений, но Улыбка дожидался, когда она отворачивалась, тихонько стягивал из коридора зимние сапоги и выбирался на улицу, чтобы с восторгом обежать дом и зайти в дверь как ни в чем не бывало. Иногда получалось сделать два, а то и три круга, прежде чем вечно занятая мама замечала его баловство.

Когда семья покидала город, их дом подлежал сносу – в том месте планировали прокладывать теплотрассу. Пару лет назад Улыбка посмотрел снимки со спутника в Интернете и отыскал невредимый дом. Теплотрассу то ли сдвинули, то ли решили не проводить. Так или иначе, а дом уцелел. Соседние строения развалились от ветхости или были снесены, а старый одинокий дом продолжал стоять, будто нарочно дожидался прежнего хозяина, чтобы с ним попрощаться.

Каждый год Улыбка давал зарок, что непременно слетает на Север, хотя бы на несколько дней, чтобы познакомиться с городом детства и пройтись по родной улице. Но постоянно возникали обстоятельства, из-за которых поездка откладывалась. Незадолго до того дня, как Тольки не стало, Улыбка купил билеты. Собирался нагрянуть в городок в январе – в самый суровый и снежный месяц, когда температура опускалась до минус тридцати, а то и сорока градусов. Договорился на работе о краткосрочном отпуске, подготовил теплый пуховик и ботинки – без хорошей зимней одежды на Крайнем Севере долго не протянешь. Выбрал недорогую гостиницу, выписал на листок местные достопримечательности. Тольке похвастался. Тот велел фотографировать все на своем пути.

– Очень интересно поглядеть, где такие суровые парни рождаются.

Они встретились после работы в спортбаре перед самым Новым годом выпить по бокалу пива и поздравить друг друга.

– А мне интересно, живет ли кто-то в моем доме или он уже давно необитаем и неприкаян, – ответил Улыбка. – В первом случае придется заготовить трогательную речь, чтобы меня впустили внутрь на пять минут, поностальгировать. И ведь я понимаю, что нет там уже ни красного ковра, ни высокого шкафа… А все равно тянет посмотреть.

– Это нормально, – ободрил его Толька, сделав приличный глоток пива. – Детские воспоминания – самые сильные. Ты вот дом вспоминаешь. А я – дорогу до школы. Помню, проходил я одно место, где постоянно метались ласточки – низко-низко. Говорят, если птицы низко летают – к дождю. Но я тебе зуб даю, эти сумасшедшие ласточки кружили над самой землей вне зависимости от погоды.

– А сейчас?

– Что сейчас? – не понял Толька.

– Летают? На том же месте? Не проверял?

Толька посерьезнел.

– Проверял. Не летают. – И после паузы добавил: – Наверное, надо было летом проверить, а не зимой.

Оба рассмеялись.

Тогда они засиделись до глубокой ночи. Это был их последний разговор. Через несколько дней Тольку убили.

Ночью Лиза не спала – ждала, когда позвонит похититель. Понимала, что, скорее всего, раньше утра звонка не последует, но все равно ждала, вертя в руках телефон. Голова была пуста, словно кто-то вытряхнул из нее все мысли. Эмоции размазались, расплылись, как блин по сковороде, и лишь одно ощущение оставалось навязчиво внятным – усиливающийся, неконтролируемый озноб. Лизе казалось, что она медленно замерзает – холод пробирался под одеяло, проникал под одежду и просачивался под кожу, обволакивая тело изнутри. На какое-то мгновение Лизе померещилось, что ее промерзшие насквозь глаза вот-вот рассыплются хрустальной крошкой…