Амнезия души - Татьяна Коган

– Пожалуй, тебя вчера мне не хватало для полного комплекта.

– Ты не привыкла отказывать себе в удовольствиях, да?

– Если тебе кажется, что я слишком много себе позволяю, возможно, ты слишком во многом себе отказываешь, – Лиза поддела камушек мыском туфли и пнула, проследив за его коротким полетом. – Чем занимаешься?

– Только домой пришел, еще переодеться не успел.

– Все у Веры отираешься, съемного жилья не нашел?

– Не нашел пока, – Дима замялся и перевел тему: – А ты? Занята?

– Не особо, – Лиза зевнула. – Бездельничаю.

Беседа начинала ей наскучивать. Дима был мальчиком неглупым, но не имело смысла отрицать, что для взрослой женщины главную ценность составляли его идеальное тело и хорошая эрекция. Лиза предпочитала разговаривать, находясь в непосредственной близости, дабы иметь возможность в любой момент прервать диалог самым циничным образом. Занятно обрывать Димину речь на полуслове, нырнув рукой в его джинсы.

– Хочешь, я приеду, составлю тебе компанию? Сходим куда-нибудь? – робко предложил парень. – Я быстро. Дай мне минут двадцать.

– В другой раз. У моих телохранителей выходной, так что сегодня я весь день дома. Позвоню тебе завтра, – Лиза попрощалась и положила трубку, довольная тем, какую отыскала красивую и послушную игрушку. И почему раньше она не обращала внимания на молоденьких мальчиков? Среди них попадаются весьма достойные экземпляры.

Настя переместилась на горку; одетая в неизменный мешковатый балахон, няня стояла рядом, подстраховывая девочку.

– Вера, вы еще долго?

– Долго! – весело прокричала за няню Настя и скатилась с горки, ловко приземлившись на ноги.

– Догуливайте сами. Я поднимусь в квартиру, – Лиза послала дочке воздушный поцелуй и направилась к подъезду. Настроение немного улучшилось, но все еще было далеко от хорошего.

В квартире Лиза отключила кондиционер, достала из холодильника яблоко и уселась в любимое круглое кресло. Отрезала ножом кусочек и отправила его в рот, невольно вспомнив, как мама качала головой, не советуя есть с лезвия, чтобы не стать злой. Мама верила в приметы и не отличалась здравомыслием. Лиза принимала решения за обеих. Только так можно было застраховаться от непредвиденных последствий.

Мать не умела противостоять эмоциям и поддавалась любому влиянию. При желании ее можно было убедить в чем угодно и заставить действовать по чужой инициативе. Именно вследствие слабохарактерности мама не могла дать отпор мужу-алкоголику, наглым соседям, грубияну в очереди или зарвавшемуся начальнику… Лиза рано поняла, что должна взять на себя ответственность за благополучие семьи. Надежды на мать было мало.

Лиза сама выбрала институт и специальность, поступила без чьей-либо помощи на бюджетное отделение. Начала подрабатывать агентом по недвижимости и в первый же месяц принесла домой сумму вдвое больше материной зарплаты. Мама смотрела растерянно и жалко, не в состоянии поверить, что ее маленькая дочка давно выросла. Лизу всегда удивляло, как мать, будучи ведомой, никогда полностью не осознавала своей зависимой роли. Искренне считала, что справляется с воспитанием ребенка и является для него авторитетом и образцом для подражания. Юная Лиза не винила ее в слабости и бесхребетности, но втайне мечтала о родителях, которые бы помогали ей решать проблемы и давали дельные советы. Уже в двенадцать лет девочка решила, что для собственных детей, если таковые у нее будут, станет настоящей опорой.

Насте не приходилось жаловаться – у нее было все самое лучшее, от игрушек до воспитателей. Лиза не ограничивала дочку, предоставляя ей разумную свободу, деликатно корректируя ее и направляя. Иногда с Настей приходилось нелегко – железный характер девочка унаследовала от нее же. Но, по большому счету, своенравность и независимость дочери являлись поводом для гордости. Забитый и запуганный ребенок вряд ли добьется успеха.

Жаль, бабушка не увидела внучку. Когда Лиза оканчивала институт, у мамы обнаружили рак желудка. Врачи не успели ничего предпринять – недуг развивался стремительно, больная умерла в течение месяца. На похоронах Лиза не обронила ни одной слезы. Запретила себе думать о трагедии, глубоко запрятав собственное горе, и целый год слепо следовала внутреннему приказу. Через двенадцать месяцев она пришла на могилу и простояла у скромного памятника три часа, захваченная воспоминаниями. Перед глазами проносились картины из прошлого, случаи из детства, прежние эмоции и мысли – все то, что безвозвратно исчезло. Лиза не ощущала боли – лишь глухую тоску. Критический период был пройден, за минувший год чувство потери притупилось – отныне с ним можно было существовать. Лиза оставила на могиле восемь тюльпанов – любимые мамины цветы – и ушла, удовлетворенная тем, что механизм по отключению эмоций с лихвой оправдал себя.

Мама не умела защищаться. Лиза была сильнее ее и находила выход даже из тупикового положения. Знала: как ни велико искушение понадеяться на кого-то другого, рассчитывать нужно только на себя. Потому что ты – единственный на Земле человек, по-настоящему заинтересованный в собственном спасении. Ты не придумаешь отговорок отказать себе в помощи, не найдешь причины не вытащить себя из беды. Ты не позволишь себе погибнуть, потому что нет времени или одолела лень. Как говорится, ной не ной, а ковчег строить надо.

Лиза отложила недоеденное яблоко и прикрыла веки, вообразив, что гуляет по сосновому бору. Эта фантазия всегда успокаивала ее, и хотя сейчас повода для беспокойства не было, она испытывала потребность расслабиться. Лиза обоняла терпкий хвойный запах, погружаясь в густую тишину дикого леса, и осязала кожей теплые лучи вечернего солнца, сочившегося сквозь прозрачные кроны. Обычно подобный пейзаж вызывал умиротворение, но сегодня почему-то не сработал.

Лиза распахнула глаза, терзаемая неприятным предчувствием. Оно было едва уловимым и, вероятно, не заслуживало внимания. Паранойя. Последствия вчерашней эйфории. За удовольствие приходится платить. Лиза попыталась отвлечься, прикинув, куда вложит деньги от продажи корпорации, но через пять минут мысли о бизнесе улетучились из головы. Необъяснимая тревога нарастала пугающе быстро.

Зазвенел мобильный. Лиза взяла его.

– Елизавета Матвеевна, – голос няни дрожал. – Настенька пропала. Я отвернулась на секунду… На секунду… А она исчезла…

Сердце пропустило удар и тяжело ухнуло куда-то вниз. Кровь гулко застучала в ушах, и на какое-то мгновение Лиза оглохла.

– Жди меня внизу, – с трудом выговорила она и бросилась к двери.

Вера стояла у детской площадки, бледная, с трясущимися руками. При виде хозяйки страдальчески скривила лицо, готовая разрыдаться, но под грозным взглядом черных глаз совладала с приступом.

– Это произошло десять минут назад, – всхлипнула няня. – Я думала, Настя пошутила и спряталась. Я обыскала всю площадку, обежала дом, но девочки нигде нет.

– Ты заметила кого-нибудь? Кто-то находился поблизости? – Лиза говорила, чеканя каждое слово. Она понимала, что если позволит себе вдуматься в ситуацию, то впадет в истерику и потеряет драгоценное время. Переживания откладываются на потом. Сейчас нужно действовать по горячим следам.