Верум - Кортни Коул

Странно видеть такую старую потрепанную вещь в доме, полном роскоши и самых лучших вещей.

Тот факт, что он настолько изношен, кажется мне очень подозрительным. Зачем кому-то вроде Ричарда могла понадобиться такая ветошь в доме, где вокруг все только самое шикарное и дорогое.

Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть ремень поближе, провожу по нему кончиками пальцев.

И вдруг меня озаряет понимание, что за разводы покрывают его. В этот момент я резко отдергиваю руку.

Это кровь.

И я готова поставить на кон любую сумму денег, поспорив, что это кровь Дэра.

Мне становится нечем дышать, я отчаянно прижимаю руки к груди, представляя маленького Дэра, стоящего на коленях с опущенной вперед головой, плотно стиснувшего зубы, чтобы не издать ни единого крика от боли.

Он слишком настырный, чтобы заплакать, и я не в силах остановить это видение в своей голове.

Мне совсем не хочется представлять все это, но картинки продолжают наводнять мои мысли. Я слышу отчаянный женский крик. Мать Дэра умоляет Ричарда остановиться, он же просто отбрасывает ее в сторону. Женщина ударяется о стену рядом со шкафом, врезаясь в нее достаточно сильно, чтобы висящая картина обрушилась вниз.

Комната вращается вокруг меня, к горлу снова подкатывает тошнота, и я падаю на колени, жадно втягивая в себя воздух.

Что со мной происходит?

Я действительно это вижу?

Я крепко смыкаю глаза, пытаясь найти хоть каплю света среди тьмы, пытаясь скрыться от ужаса этой комнаты.

Но я не могу.

Потому что теперь знаю, что сделал с Дэром Ричард. Это не было плодом моего воображения. Он избивал Дэра раз за разом на протяжении долгих лет, и никто не остановил это: просто не смог.

Я делала все от меня зависящее, чтобы уберечь его.

Но Сабина потерпела поражение.

Вокруг меня нарастает оглушительный шепот, он исходит отовсюду: из углов, с потолка, с неба. ОнСделалЭтоОнСделалЭтоОнСделалЭтоОнСделалЭто.

Шепот постепенно переходит в зловещее рычание, оглушая меня, я намертво сжимаю веки, чтобы хоть как-то заглушить этот кошмар.

Когда я снова открываю глаза, в комнате темно.

Кто-то сидит в кресле в другой части, наполовину скрытый в тени.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает меня Дэр, не двигаясь.

Его руки сложены на коленях, он словно замер в ожидании.

В ожидании моего пробуждения.

Я стряхиваю с себя сон, пытаясь понять, сколько времени провела здесь.

Я с трудом поднимаюсь на ноги и тут же бессильно падаю в объятия Дэра.

– Прости, – шепчу я ему снова и снова, а он смотрит на меня сверху вниз как на сумасшедшую, что, по сути, не такая уж неправда.

Мне плохо, моя голова идет кругом, но это не имеет абсолютно никакого значения сейчас.

Все, что теперь для меня важно, так это то, что Дэр больше не тот маленький мальчик, он со мной, и я больше никогда и никому не позволю причинить ему такую боль и страдания.

– Мне жаль, что он делал это с тобой, – говорю я ему, и его глаза расширяются, прежде чем он отводит взгляд в сторону.

– Не понимаю, о чем ты.

Его слова выходят наружу с трудом, словно он тщательно подбирает их, боясь сказать лишнее.

– Мой дядя причинил тебе столько боли, – твердо произношу я, – я знаю, что он делал с тобой. И господи, Дэр, мне так жаль!

Он похож на льва, даже здесь, в абсолютной темноте, сильный и грациозный. Я беспомощно смотрю на него, а он тем временем упорно делает вид, что я не сказала ничего особенного, что его постоянно избивали, когда он был совсем ребенком.

– Ты не должна была заходить сюда, – тихо говорит он, – здесь не на что смотреть.

Но он ошибается, одно мне все же стоило увидеть.

Ремень в кровавых пятнах.

И ради шепота «Он сделал это».

Я замолкаю, внимательно рассматривая лицо Дэра, наполовину скрытое тенью. Он выглядит спокойным, его мысли где-то глубоко внутри его, но мне приходится задать один вопрос:

– Мой дядя был отвратительным человеком, – я почти срываюсь на крик от отчаяния, пытаясь разорвать эту маску на его лице, на лице, которое так хорошо умеет скрывать эмоции, – и Элеанора ужасна. Ты никогда не был знаком с моей матерью, поэтому ты, возможно, думаешь, что все в семье Саваж такие… ты знаешь, что они ужасные, поэтому меня ты теперь тоже воспринимаешь как врага.

Этим я застаю его врасплох, но, по крайней мере, он уже не пытается оттолкнуть меня.

– Я не считаю тебя врагом, – отрицает он, а его руки обессиленно опускаются, – и никогда так не думал.

– Ты уверен? – резко спрашиваю я. – Потому что теперь, когда мы в Уитли, ты сильно изменился.

– Это неправда, – отрицает он с жаром, но уже через секунду старается смягчить свой голос, – ты сказала, что хочешь, чтобы я соблюдал твои личные границы, и я просто стараюсь следовать твоим правилам. Будь осторожнее со своими желаниями, Калла.

– Тебе причинили столько боли здесь, – произношу я, и это даже не вопрос, а утверждение, и мне приходится делать гигантское усилие над собой, чтобы не воспринять его слова на свой счет, – прямо в этой комнате. И все это было сделано руками людей, которые являются моими родственниками. Я так сожалею об этом. Господи, как мне жаль!

Дэр прячет от меня свои эмоции под маской на своем прекрасном лице, на нем больше не осталось и следа мягкости.

– Тебе не нужно меня жалеть, – отвечает он ледяным тоном, – чаще всего люди заслуживают того, что с ними происходит.

– Что, черт возьми, это значит? – спрашиваю я в замешательстве. – Ты шутишь?

Он лишь качает головой:

– Это правда. Но если что, мои слова не имели отношения к тебе. Ты не заслужила ничего из того, что произошло в твоей жизни за последнее время. – Он замолкает. – Ты идешь?

Очевидно, он не хочет оставлять меня здесь одну, поэтому я выхожу следом за ним, закрывая за собой дверь.

Я сворачиваю в противоположном направлении, собираясь уже вернуться в свою комнату, но Дэр останавливает меня, ухватившись рукой за мой локоть:

– Подожди. Я хотел показать тебе кое-что.

– Правда?

– Да. Ты должна это увидеть.

Смущенная, сгорающая от любопытства и немного напуганная, я прохожу вместе с ним через залы восточного крыла, затем по коридору и вверх по лестнице. Пока мы идем, готова поклясться, я слышу какой-то шепот… он исходит отовсюду, снизу от пола, из каждого потаенного уголка и крошечной трещинки… Наконец мы оказываемся в мансарде.