Сказки французских писателей - Сидони-Габриель Колетт

Если пойдете по его следу, наткнетесь на черепаху в песке. Это ветер обернулся черепахой. Он забавляется. И черепаха — это его барабан. Слышите, камушки зазвенели на склоне, но это не ящерица, это ветер, все тот же ветер.

Когда ветру наконец становится жарко в своем краю, он улетает далеко и бросается в море. Вы думаете, это выпрыгивают из воды рыбы? Нет, это ветер. Это играет кит? Нет, это ветер. Или, может, это пирога опрокинулась в море? Нет, это ветер. Купальщики? Да ветер же, ветер. Облако?

Капли дождя! Капли дождя!

Сезон дождей начался, друзья!

И это тоже ветер.

Хвала ему.

БЫВАЕТ-НЕ-БЫВАЕТ

Есть на свете страна, где живут только сироты, — страна сирот. Есть на свете народ, и все в нем сироты — народ сирот. Есть на свете король, он правит сиротами — король сирот. И он вовсе не людоед, как большинство королей земли, он мудрец. Ему нет и года, он совсем малыш.

И вот как все это случилось.

Жила маленькая пичуга, не больше королька, она порхала над полянами и пела:

— Тиара-тио!

Когда она пела, все на свете шло своим чередом, потому что такой маленькой пичуге не приходит в голову ничего плохого. Ей ничего не нужно. Ей бы только порхать над полянами и петь:

— Тиара-тио, ндиаро-ндиаро-ндиаро!

Но вот пришел день, когда охотник выследил пичугу, прицелился и натянул тетиву лука. Тут пичуга села на стрелу и говорит:

— Не трогай меня, охотник. Я просто маленькая волшебная пташка. Посмотри, вот здесь прошел слон, а здесь антилопы. Иди за ними, и у тебя будет хорошая добыча.

— Будет, бывает. Но сейчас мне нужна ты, — не соглашался упрямый охотник.

— Послушай, дружок, ты теряешь время, потому что меня ты никогда не получишь, — отвечает пичуга. — Теперь мое имя — Бывает-не-бывает!

И смеха ради пичуга сама дается охотнику в руки.

— Ага! — сказал охотник. — Видишь? Теперь скажи, кто самый сильный?

— Ндиаро-ндиаро-ндиаро! — ответила Бывает-не-бывает. — Это только начало!

— Как, ты еще угрожаешь? Так вот же тебе! — И охотник отрубил пичуге голову.

— Ндиаро-ндиаро-ндиаро! — ответила Бывает-не-бы-вает. — Это только начало!

Тогда охотник ощипал пичугу, но она не умолкала:

— Ндиаро-ндиаро-ндиаро! Это только начало!

— Ну это мы еще посмотрим, — сказал охотник, привязывая пичугу к поясу. — Тебя съедят моя жена и дети.

Охотник возвращается в деревню, а навстречу идет его друг и говорит:

— Твоя жена и дети умерли!

— Кто их убил? — спросил охотник.

— Никто, у них разболелись животы.

— Ндиаро-ндиаро-ндиаро! — сказала тогда Бывает-не-бывает. — Это только начало.

Несчастный охотник ничего не ответил, но как только пришел домой, разрубил пичугу на маленькие кусочки, положил их в горшок и поставил горшок на огонь. А Бывает-не-бывает не умолкает:

— Ндиаро-ндиаро-ндиаро! Это только начало!

Горшок стоял на огне долго, но когда охотник попробовал мясо, оно оказалось таким же твердым, как сырое. А Бывает-не-бывает не умолкает:

— Ндиаро-ндиаро-ндиаро! Это только начало!

Соседки зашли поутру за углями и снова вернулись за ними вечером. Горшок как стоял, так и стоит, огонь пылает. Внутри кто-то неумолчно поет:

— Ндиаро-ндиаро-ндиаро! Я то, что Бывает, и то, чего Не бывает. Но вариться в горшке я не хочу. Это только начало!

Женщины в ужасе убежали, и вскоре вся деревня знала, что у охотника есть говорящий горшок.

Пристыженный охотник понял наконец, что пичугу ему не сварить, и заторопился в лес, чтобы выбросить ее там, где поймал.

О, ужас! Не стало маленькой пичуги, из котелка появился огромный зверь с ужасной пастью. Зверь проглотил охотника, потом поднялся на задние лапы и съел луну.

Стало черным-черно.

Тогда «зверь, который приносит ужас», тронулся в путь. Гром бьет своим хвостом в сто локтей длины тише, чем этот зверь опускает лапы на землю. Когда зверь дошел до леса, то проглотил лес, когда дошел до берега реки, проглотил реку. Не было для зверя преград, всюду зверь проходил. Когда дошел до горы, проглотил гору. Проглотил озеро, потом берег озера, запив болотцами с битыми горшками на дне; и вот зверь очутился у человечьей деревни, а поскольку петухи уже раскрыли было клювы, чтобы поднять тревогу, зверь проглотил всех петухов. Единым духом проглотил петухов. И тогда зверь снова обернулся птицей, но большой птицей, ночной птицей пепельного цвета, она взлетела на баобаб, что рос прямо посреди деревни.

На заре, когда мужчины вышли на улицу, они увидели эту большую ночную птицу, сидящую на баобабе. Глаза у птицы были закрыты, но клюв не закрывался. Птица словно застыла. Только шея у нее то напрягалась, то расслаблялась, и горло гудело, как барабан.

— Ндиаро-ндиаро-ндиаро!

Стоило птице в первый раз пропеть «ндиаро», домашние животные разбили загоны и всем стадом кинулись к ней в широко раскрытый клюв.

Стоило птице во второй раз пропеть «ндиаро», дома и все, что в них было — горшки, калебасы[139] и котелки, кинулись к ней в широко раскрытый клюв.

Стоило птице в третий раз пропеть «ндиаро», и дети, женщины и мужчины со всем оружием и вещами, обезумев, закрутились в вихре и ринулись к ней в широко раскрытый клюв.

Большая птица всех проглотила, а потом открыла глаза. Пусто было вокруг. Все она съела. Птица спрыгнула с баобаба, чтобы склюнуть кем-то оброненную поварешку. Еще ей попались больная собака, старая скатерть и фазанчик. Птица все проглотила. Уголья еще тлели в золе. Птица их проглотила, все проглотила птица. Дымок еще шел от золы. Птица проглотила дымок. Ничего больше не осталось, да, совсем ничего. Тогда птица взлетела на свой насест и замолкла.

Все замерло.

Вдруг птица услышала какой-то шум, шумок, шумочек. Кто кричит? Кто говорит? Говорит, кричит, шумит?

Птица открыла один глаз.

Это хныкал малыш.

Забыли его. Малыш был совсем голый. Один на свете. И дрыгал ножками.

Птица спрыгнула с баобаба — надо съесть малыша. Но толстый кузнечик затолкал малыша головой в крысиную нору. Птица проглотила кузнечика, но малыша достать не смогла, он забился в глубь норы. Нора была слишком узкой, птице туда клюв не засунуть.

Тогда птица опять взлетела на свой насест и закрыла один глаз, один глаз закрыла, второй — нет.

Все замерло.

О-ля-ля! Топот, стук. Кто работает? Что делает? О-ля-ля!

Птица открыла второй глаз.

Опять малыш. Ему уже три месяца. Он на вершине термитника. Про него забыли. Он совсем голый. Один на свете. И дрыгает ножками.

Птица спрыгнула с баобаба — надо малыша съесть. Но какой-то сильный термит ударил малыша головой и скинул его с термитника. Птица проглотила термита, проглотила термитник, но