Память по женской линии - Татьяна Георгиевна Алфёрова

сумки, почистишь, нарежешь, сваришь – а через два-три дня все кончится. И снова надо идти на рынок, в магазин. Неужели все так живут? Суетливо получается. Одной-то ей хватало творожных сырков – на всю неделю.

Ксюша маленькая, худая, нос у нее тоже маленький, остренький, с конопушками. Темно-русые волосы растрепаны с утра до вечера. Ресницы коротковаты, зато сами глаза хороши: вечно удивленные, широко распахнутые, серые с легкими рыжеватыми, точно солнечными, бликами. А Игорь – ах, какой Игорь, не опишешь! И умный вдобавок, и выдумщик, весело с ним.

Самая важная перемена в жизни: они с Игорем вместе ложились спать поздним вечером, и не надо было расставаться до утра. А уж утром! Ксюша мечтала о совместных утрах. Хотя получилось не так, как грезилось. Они не лежали долго-долго, обнявшись. Не шутили за завтраком, на пару рассматривая газету, и газета, шурша, не слетала на пол. Они постоянно боялись опоздать, потому что просыпали. И значит, утром быстро вскакивали, наскоро пили кофе с бутербродами, толкались в ванной, прихожей и разбегались. Утро не укладывалось в сказку. Жизнь начиналась с вечернего косого света. У Ксюши. Но у Игоря была другая жизнь – на работе в заводской многотиражке, и еще параллельная – внештатным корреспондентом в уже солидной газете.

Через месяц Ксюша забеременела. Она не особенно предохранялась и до свадьбы, но ребенок завязался именно сейчас. Ксюша с раннего детства была очень правильная. Не обмануть ожидания окружающих – это важно, важно никого не подвести, исполнять обещания, не опаздывать. Хорошо бы еще всем нравиться, но если не получается, то и ладно. Идеальный характер для стенографистки, жены и будущей матери, хотя приносит значительные неудобства. Начальство может вызвать в любое время, когда другие стенографистки отказываются, подруги… Ну, подруга одна – Ольга. Любимая подруга, еще с третьего класса.

После замужества Ксюша начала несколько тяготиться поручениями подруги и долгими разговорами по телефону. Ольге спешить некуда, а у Ксюши муж, хозяйство. Игорь, в зависимости от настроения, то подсмеивается, то злится, особенно когда телефонный звонок Ольги настигает их в постели, а Ксюша не может не снять трубку (эта неудобная вечная правильность!) и стесняется сказать, что говорить ей в данную минуту неудобно. Или из-за того, что жена опаздывает с ужином: как не опоздать, забирала Ольгину дубленку из химчистки, Ксюше ведь по пути, но набежала очередь… Ольга из тех людей, рядом с которыми иметь собственные проблемы – непристойно.

Ксюша поворачивается к мужу, виновато обнимает его, и все происходит как надо, только Ксюше уже не настроиться на общую волну, приходится делать вид, но это в конце концов неважно.

В понедельник на «летучке» главный редактор многотиражки Олег Николаевич оглядел помятых выходными сотрудников, остановил свой взор, воспаленный не меньше, чем у подчиненных, на Игоре и сообщил о предстоящем молодежном слете в поселке Рождествено, каковой (слет) предстояло описать энергичными правильными словами.

– Ты самый молодой в редакции, тебе и карты в руки! Выезд в пятницу рано утром, можно пристроиться к оргкомитету в автобус. Командировка оплачена по субботу, ну а там посмотришь на месте.

– Эх, повезло! – вздохнул приятель Сеня. – Погуляешь с комсомолочками!

– Я хочу в тот же день вернуться, неужели за день материал не сваляю? – возразил Игорь.

– Ну-ну, – хмыкнул Сеня, – посмотрим. Главное, дома предупреди, что на два дня едешь. Или на три, сориентируешься по обстановке.

В метро, по дороге к месту сбора, Игорь твердо знал, что вернется в тот же день. За два часа в дороге успел перезнакомиться и подружиться со всем оргкомитетом, включая солидного малоразговорчивого представителя райкома по фамилии Карасев, так по фамилии к нему все и обращались как к самому старшему. Тридцать пять лет – не шутка, преклонный возраст, можно сказать. Карасев оказался отличным мужиком и первый предложил пропустить по чуть-чуть, только чтобы согреться. Автобус действительно промерз до самых автобусных костей: как назло, ударили морозы, мела поземка. По шоссе летели снежные змейки, весело указывая дорогу к лагерю, сплетались и рассыпались тонкой пылью. Сумрачный белесый пейзаж недвижно висел за окном, хотя они гнали уже под сто километров. Автобус постепенно нагревался, полушубки и куртки расстегивались, шапки укладывались в сумки передохнуть. Карасев рассказывал Игорю о программе, и тот послушно строчил в блокноте: зимний футбол, конкурс стенгазет, самодеятельность. Конкурсов набиралось чуть не полста.

– В воскресенье объявим победителей, вручим жаждущим дипломы, хряпнем и отъедем, в смысле, поедем в город народу служить.

Первая бутылка опустела. Игорь решился:

– Слушай, Карасев, а если я у тебя имена победителей в воскресенье по телефону узнаю? Хочу сегодня домой вернуться, жена у меня…

– Сегодня? – Карасев натянул на физиономию административную мину. – Сегодня не получится. Партия сказала «надо», комсомол должен ответить правильно. – Хитро скосив глаз на заскучавшего журналиста, пояснил: – Да ты сам, дурашка, не захочешь возвращаться. Или не сможешь, это уж как пойдет. Зависит от того, к чему у тебя склонность: к выпивке или… – Представитель райкома по-актерски сыграл значительную паузу.

Игорь не понял, о чем многозначительно умолчал Карасев, но переспрашивать не стал. Поживем – увидим.

Они приехали в пустующий вне сезона пионерлагерь еще засветло. В снежной мелкой взвеси плавал основной корпус, смахивающий на недоделанную хрущевку; высокие толстые ели удерживали здание внутри ограды, не давая оторваться и уплыть в соседнюю деревню к простоватым справным финским избушкам. Игоря поселили в двухместном номере вместе с врачом, полагающимся для подобных выездов. Карасев занял отдельный номер для себя одного.

– Повезло доктору. В смысле, повезет, если ты и впрямь уедешь… – видимо, пошутил Карасев, пока они всем оперативным кагалом пили чай в большой холодной столовой.

Врач Станислав мягко улыбнулся, покачал коротко стриженной головой, круглой, как у кота. И тут кто-то наверху переключил время. Только что был день, а оказалось – давно вечер, новое дикое и свободное время подкручивало стрелки в механических часах, переставляло циферки на индикаторах электронных. Минуты наматывались на часовые шестеренки гораздо быстрее, чем в городе.

События не отставали, выступали плотно и стремительно. Сперва конкурсный обход комнат, в каждой по восемь серьезно настроенных участников: отдыхать-соревноваться приехали – не работать. Затем потешный конкурс по оказанию первой помощи фальшивым пострадавшим, где Игорь лично изображал травмированного на две конечности: левую руку и правую ногу, – а смешливые девочки накладывали повязки и тут же их снимали, чтобы освободить конечность пострадавшего следующей команде. Конкурс отрядной песни затянулся, и обед случился с большим опозданием. И все это под ледяную обжигающую водку, которая внезапно кончилась, а до поселкового магазина не меньше получаса в одну