Excommunicado - Ди Темида

— То есть факт уплаты налога присутствует?

— Да, но лишь одного…

А вот за последующий финальный замах уже могу получить я сама от молчаливо ожидающего исхода Альваро… Хотя с учётом того, что он явно скрыл от меня дополнительную деятельность «Сомбры», без боя не сдамся и я.

Так или иначе, всё, что я сделала ранее и скажу сейчас, — лишь во благо компании.

— Что касается федерального налога, то здесь я хочу озвучить то, что сегодня утром мы вышли на признательную сделку с налоговой инспекцией… Итог: признание в том, что «Сомбра» не сдала федеральную декларацию с указанием полученной суммы от «Эксона», штраф в полмиллиона долларов, письменное предупреждение и аудит бухгалтерии в течение трёх месяцев.

Мне кажется, что в помещении словно гремит раскат грома после сказанного: Майерс собирает челюсти с пола, покрываясь багровыми пятнами ярости, а Альваро… Резко подаётся вперёд, сложив ладони в замок и сжав их. Взирает на меня расширившимися от шока и неверия глазами, потому что никак не ожидал такого тайного хода, который, стоит отметить, спас свободу этого несносного мужчины. То, что он отказывался от всех досудебных встреч, не говорит о том, что то же намеревалась делать и я…

Сегодня утром, прибыв в здание Верховного суда намного раньше остальных, я абсолютно не ожидала, что встречусь с налоговиками, ожидающими вторую часть процесса после обеда, и те предложат признательную сделку. К которой, надо сказать, можно было бы прийти намного раньше, если бы не упрямство Рамиреса. Это было чёртовой удачей, перетёкшей в длительное обсуждение, и да… Я не стала советоваться с Альваро, приняв решение единолично.

Выслушивать собранные факты, обвиняющие «Сомбру» в неуплате налога, — что она, собственно, совершила под эгидой финансового и юридического отделов, с инициативы и подачи милостивого хозяина, — за закрытыми дверями и выкладывать аргументы в противовес было так же непросто, как и если бы мы присутствовали на запланированном заседании. Полтора часа рассекающих воздух хлёстких фраз, швыряния фактов, дикого напряжения в мимике, чтобы не позволить инспекции подловить меня на неуверенности, натянутая атмосфера и… Подобие выигрыша, больше похожего на невыгодный нам компромисс, после которого я приходила в себя, запершись в дамской комнате.

Пауза затягивается, и я медленно опускаюсь на своё место, будто вышагивая на эшафот под терзающим взглядом Альваро.

Теперь уже он молниеносно кладёт ладонь на мою юбку и сжимает бедро с такой яростью, что я давлюсь глотком воздуха. Мой случившийся гамбит признательной сделки стал для него сюрпризом, и явно крайне неприятным, однако бешенство Альваро, выраженное в таком горячем и нетерпеливом прикосновении ко мне, так же стремительно проходит, как и появляется. Он убирает пальцы, и кожа ноет под одеждой из-за образовавшейся пустоты, не давая мне шанса сконцентрироваться.

Но все участники процесса уже хмурятся — а Майерс на грани истерии — и недоумевают моему ступору, поэтому я собираю волю и остатки самообладания в кулак и чуть надтреснутым, но ровным голосом продолжаю:

— В завершение своей речи скажу вновь: корпорация «Сомбра» документально не несёт никакой ответственности за то, что корпорация «Эксон Лоялти» терпит репутационные и моральные издержки. В удовлетворении иска прошу отказать.

***

В моей кружащейся от триумфа голове несколько вариаций развития событий далее: или Энтони как-то поможет нам выйти, не дав попасть в лапы назойливых журналистов, или же из-под земли появятся прихвостни Альваро и растолкают всех, не позволив подобраться к хозяину и его адвокату, или мы просто выждем время, дабы не давать опостылевшие комментарии. Но каково же в итоге моё удивление, перемешивающееся с подступающим к пересохшему горлу страхом, когда Рамирес буквально намертво вцепляется в мою ладонь и мы слишком быстрым шагом покидаем зал первыми под ошеломлённые взгляды, едва отзвучал приговор. Да, пусть я не отбила ущерб полностью, тем не менее сто миллионов компенсации только лишь за моральный вред, без учёта репутационного, назначенные судьёй, — это не изначально требуемые семьсот.

Сердце бьётся о грудную клетку, грозясь упасть мёртвой птицей вниз, но при этом в крови бурлит нечто неизведанное. Альваро чертовски зол — пожалуй, таким я его ещё не видела. Если бы взглядом можно было жечь по-настоящему, впереди нас уже давно было бы пепелище. Я охаю, чувствуя восставшую боль в удерживаемом опасным хозяином запястье, когда он дёргает меня к какой-то двери в коридоре.

Звук хлопка, слишком громкий для моего слуха и в целом ошалевшего организма сейчас, и дверь запирается — мы очутились в каком-то удачно пустом кабинете для переговоров.

То, что делает Альваро дальше, лишает остатков адекватности, рациональности и что там ещё мне присуще — он толкает меня к столу, надвигается непокоренной вершиной к моей сжавшейся фигуре, и как сорвавшийся с цепи собственник нахально обхватывает ладонями мои ягодицы. Рывок — и меня с чувством плюхают на деревянную поверхность, разводят ноги, с фееричным треском срывая швы на юбке-карандаше, и устраиваются между бёдер, вжимаясь в обмякшее от испуга тело.

Меня бьёт крупная дрожь, когда пальцы Альваро врезаются в мою идеальную прическу, оттягивая волосы, и вынуждают изогнуть шею. Я готова поверить в охватившую его страсть, только вот глаза цвета горького шоколада убедительно говорят лишь об одном: меня ожидает разнос, просто преподнесённый в такой необычно-пошлой манере.

— Напомнишь мне, в какой момент я позволил тебе самостоятельно принимать какие-либо решения касательно корпорации? — тон Альваро высекает воздух между нами невидимыми розгами, и он так пронзающе разглядывает моё подставленное, благодаря его действиям, лицо, что я ощущаю теперь лишь адреналин.

Грудь, обтянутая белым хлопком рубашки, тяжело вздымается, на каждый счёт касаясь пиджака Альваро, — он на мгновенье бросает на неё пристальный взгляд, а я набираю воздуха, чтобы ответить так же нагло, как меня усадили на этот стол и удерживают:

— В тот самый момент, когда ты скрыл от меня дополнительную деятельность «Сомбры». Консалтинг, брокерство и финансы, сеньор Рамирес? Да неужели?..

Натяжение в волосах усиливается, но даже поморщившись от боли, я всё же саркастично усмехаюсь, насколько могу из-за давления в изогнутой глотке.

Наверное, у страха есть функция реверса: в тот момент, когда его становится особенно много, ты чувствуешь нечто вроде опьянения и чрезмерную дозу безрассудной, возникшей из ниоткуда храбрости, отключающей все инстинкты самосохранения. Вот и я ощущаю этот эффект, не переставая взбудоражено и язвительно улыбаться… В конце концов, мужчина, желающий сейчас прикончить мою персону за самовольность с налоговой, не стал бы раскладывать меня на столе и с таким вожделением прижиматься.

— Удивительно, что ты поняла это только сегодня…

Я рассматриваю каждую чёрточку его лица в ответ, оглушенная проникновенным шёпотом. Во тьме карих глаз пляшут маленькие медного цвета крупицы. Мягкие губы раскрыты и почти соприкасаются с моими, вынуждая желать неуместного сейчас поцелуя.