Цена ошибки. Вернуть дочь - Татьяна Фомина

– По статистике на каждые десять тысяч родов в среднем приходится четыре подмены. Но многие родители узнают, что растили не своего ребёнка слишком поздно, когда по истечению срока давности даже наказать виновных становится невозможно.

– Надеюсь, Антоновой не будет снижен срок за «халатность», – со злой ненавистью бросил Игорь.

– Против неё лишком много фактов, свидетельствующих об использовании служебного положения в личных целях, причём не только в вашем случае, – невозмутимо ответил Дэвис, похлопывая по папке, лежавшей перед ним.

– А что будет с нашей девочкой? – Судьба дочери меня волновала больше, чем судьба Антоновой.

– Скорее всего суд обяжет передать ребёнка на воспитание биологическим родителям.

– И Настю тоже? – спросила с испугом.

– Обе стороны. – Прозвучал приговор. – Елизавета Андреевна, я понимаю, как вам сейчас непросто, но сначала нужно встретиться с Борисовой Ириной и уже вместе принимать решение.

От поддержки детектива мне легче не стало.

– Вы сказали, что Маша живёт с матерью, – напомнил Игорь. – А где отец?

– Борисовы развелись, как только Маше исполнился один год. Борисов Сергей Александрович, живёт с новой семьёй. Его данные есть в отчёте. – Дэвис взглядом показал на листы. Его губы изогнулись. – На Марию он исправно платит алименты.

– Извините. Я просмотрел, – извинился Игорь. – А по этой самой, Борисовой, что? – продолжил допрашивать детектива Богатырёв, и я была ему очень благодарна, что он не назвал её матерью Насти.

В моей груди мучительно выла израненная душа.

– Хм, – протянул Дэвис. – Как бы вам сказать…

– Скажите, как есть, – потребовал Игорь.

– По внешним признакам придраться не к чему: девочка сыта, одета, обута, живёт в допустимых по нормам условиям.

– Йен, пожалуйста, объясните, что не так! – взмолилась я.

Я была готова зацепиться за любую соломинку.

– Елизавета Андреевна, это мои наблюдения. Их, к сожалению, к делу не добавишь, но, мне показалось, что Борисовой совершенно не нужен ребёнок. Им она практически, если не сказать совсем, не занимается. Сейчас, когда Ирина снова пытается наладить свою личную жизнь, девочка ей только мешает. До этого она оставляла Машу на бывшую свекровь, но потом это стало невозможно – женщина отказалась присматривать за «чужим» ребёнком.

– Господи, – прошептала я. – И что теперь делать?

– Для начала обязательно встретиться с Борисовой. Изложить ситуацию, сделать повторные тесты ДНК с обеих сторон, но не торопиться восстанавливать родительские права.

– Почему? – встрял Игорь, что я чуть не стукнула его за то, что перебил.

– Я не исключаю, что Борисова может сама отказаться от девочки.

– Вы думаете, такое возможно? – спросила, с надеждой глядя в прозрачные глаза мужчины. Его черты лица смягчились.

– Елизавета Андреевна, далеко не каждая женщина готова стать хорошей матерью в восемнадцать лет. Сейчас Борисовой нет двадцати, а материнские чувства в ней так и не проснулись.

– Но они могут проснуться потом? – снова вмешался Игорь.

– Могут, – тут же согласился с ним Дэвис. – Но вы же не запретите ей видеться с ребёнком.

Маленькая девочка с огромными глазами, как две капли воды похожая на Игоря, просила маму ещё покататься на карусели. После категоричного, даже немного грубого «нет», опустила свои плечики и поплелась за молодой женщиной, которую звала мамой, попыталась взять её за руку, но снова получила отказ.

– Маша, ты же видишь: я занята! Сама иди!

Я видела, как вздрогнула малышка от резкого голоса и послушно пошла рядом. До этого я около часа наблюдала за ней, пока она возилась в песочнице. Ирина, сидевшая на скамейке в тени старой черёмухи, была сосредоточена исключительно в своём телефоне. За всё время она ни разу не посмотрела в сторону ребёнка, и, если бы я точно не знала, что именно она является законной матерью Маши, то решила, что девушка просто гуляет сама по себе.

На Маше были светлые, уже немного коротковатые, трикотажные штанишки с рисованными медвежатами, из такого же комплекта туника с рукавчиками и кепка, надетая задом наперёд. Несмотря на свежий ветер, кофточки на девочке не было, и я очень надеялась, что на солнце, где стояла песочница, намного теплее, чем в тени, откуда я наблюдала за своей дочерью.

Это был уже второй раз, когда я её видела. В первый раз я чуть не бросилась к ней, но меня задержал Игорь.

– Лиза, ты её напугаешь. – Он держал меня в руках, пока я пыталась справиться с эмоциями.

Всё, что я хотела, это забрать свою девочку и никогда не отпускать, но Игорь был прав: Маша могла испугаться. Дэвис сообщил, когда Ирина выходит с дочкой на прогулку и предложил приехать к этому времени. Я стояла в тени и просто смотрела, как моя кровиночка сосредоточенно набирает полное ведёрко песка, пока мама не объявила ей, что пора домой.

Знакомство с биологической матерью Насти было сложным. Молодая женщина начала громко возмущаться, называя нас аферистами. Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы не Йен. Детектив невозмутимо предъявил своё удостоверение, магически подействовавшее на Ирину, и заявил, что имеет полное право обвинить её в похищении чужого ребёнка. Борисова резко схватила за рукав пиджака мужчину, словно тот уже шёл писать на неё заявление. После этого она уже спокойнее выслушала его и согласилась на проведение ДНК-теста.

Я же всё это время не могла отвести глаз от Маши. Девочка играла самостоятельно, совершенно молча, и не требовала к себе внимания, словно уже привыкла, зная, что всё равно его не получит. Я спросила разрешения у Ирины подойти к Маше и подарить небольшую игрушку – плюшевого смешного котёнка с большими глазками и ярким бантиком на шее. Ирина не возражала. Мне даже показалось, что ей было всё равно, настолько она была озабочена текущей ситуацией.

– Привет, – прошептала, присев перед Машей на корточки. Девочка подняла на меня свои огромные глаза, и вблизи я ещё больше видела её сходство. – Держи. Это тебе. Ты любишь пушистых котиков?

Я протянула игрушку, но брать её Маша не спешила. Она испуганно посмотрела в сторону Ирины, словно спрашивала разрешения, но та продолжала засыпать вопросами Йена.

– Возьми, не бойся. Он будет твой.

Машенька повела плечиком и робко взяла игрушку. На какое-то мгновение я коснулась её ручки, с трудом сдержала непрошенные слёзы, и, чтобы не пугать ими малышку, отошла в сторону.

Дэвис не снял своё наблюдение за Ириной, отсылая Игорю ежедневные отчёты. Моё сердце сжималось каждый раз, когда Машенька о чём-то просила маму, но о её существовании словно совершенно забыли.

Я сама стала свидетельницей такой сцены. Маша устала и просилась на руки. Она стояла посреди улицы, прижимая к себе игрушечного котёнка, которого я ей подарила, и плакала. Ирина уже ушла вперёд и даже не смотрела, где остался ребёнок. Я хотела подойти к Машеньке, но Дэвис жестом не дал мне этого сделать.