Любовь по наследству, или Сундук неизвестного - Анастасия Енодина

кажется, ещё более непроглядная, чем в самой комнате. Признаться, это нервировало меня. Как и тишина.

Я городской житель и привыкла, что ночью за окном всегда светло от уличных фонарей, от разноцветных вывесок круглосуточных магазинов, от фар машин и яркой рекламы на домах. У меня дома висят плотные занавески, но ночью даже через них просачивается больше света, чем сейчас было в этой комнате при незанавешенных окнах.

Ещё и тихо в добавок. В городе такой тишины нет, и потому здесь она меня угнетала.

А Эрика, похоже, всё устраивало.

Мы пожелали друг другу доброй ночи уже довольно давно, и я было подумала, что парень уснул, но, когда из-за облаков выглянула луна, стало ясно, что Эрик смотрит на меня.

Я глянула на тёмное окно, за которым светил растущий полумесяц, и поёжилась, плотнее кутаясь в плед. Казалось, что из этой молчаливой темноты снаружи кто-то смотрит на нас, а свет от луны лишь добавлял обстановке вне дома призрачности, вселял чувство тревоги и уверенности, что даже здесь, за стенами, не безопасно.

- Тревожит что-то? - подал голос парень.

Как обычно участливый, спокойный и надёжный.

- Задёрнешь шторы? - попросила я, пользуясь случаем. - Мне не нравится, что ночь смотрит на нас.

Сказанная мной фраза показалась мне глупо сформулированной, но зато очень точной.

- Да, конечно, - улыбнулся Эрик. - Не переживай!

Он откинул с себя плед, встал и направился к окну. Тяжёлые гардины с характерным звуком вскоре оказались задёрнуты, а комната погрузилась в темноту.

Эрик вернулся в постель, я почувствовала, как матрас прогибается под его весом, и захотелось оказаться поближе к парню, чтобы почувствовать себя не одной. Стук его сердца и шум его дыхания вполне могли бы заменить мне шум от проезжей части за окном родной квартиры.

Поразмыслив, я передвинулась ближе к Эрику.

В конце концов, я же не собираюсь обнимать его! Он просто будет рядом, намного ближе, чем сейчас, и тогда, в этой ужасной тишине я смогу различить звуки его присутствия.

И точно. Его дыхание я смогла услышать вполне отчётливо, и это меня успокоило, поскольку оно было ровным и глубоким, словно парень уже спал.

Это было бы мне на руку. В таком случае поутру оставался бы шанс прикинуться, что само как-то вышло, что я переместилась к нему под бок.

Но Эрик не спал, что и понятно: так быстро уснуть практически невозможно. Но зато он ничего не имел против моего приближения и даже не отпустил ни одной из своих шуточек. Наоборот даже, он сказал мне фразу серьёзным голосом, но тихим - таким, каким и полагается разговаривать ночью в темноте, даже если тебя всё равно никто лишний не услышит и ты никого не разбудишь. Это такой особый тон, подчёркивающий, что ночь - время тайн, иллюзорных страхов и первобытного трепета.

- Ты оказалась более ранимой и впечатлительной, чем я думал, - разоткровенничался на ночь глядя Эрик.

- Да? - удивлённо приподняла брови я, наигранно демонстрируя, как неожиданны для меня его выводы, и только потом сообразила, что мою бровь-то он точно не разглядит, разве что интонацию верно истолкует.

- Да, - подтвердил парень. - Ты довольно боязлива, тебя легко напугать... - он говорил без укора, а, вроде как, даже с умилением.

Я определила, что расстояние между нами меньше, чем я предполагала. Значит, звуки в ночной загородной тишине распространяются не так и далеко, и потому, чтобы слышать дыхание парня, я приблизилась к нему излишне близко. Ближе, чем рассчитывала, это уж точно!

- А ты, то есть, крутой и ничего не боишься? - насмешливо спросила я, тут же замирая, чтобы лучше понять его реакцию на мой вопрос: что ни говори, иногда полезно смотреть людям в глаза, но сейчас такой возможности не было.

И всё же я попыталась вглядеться в его лицо. Это получилось с относительным успехом. Луна как-то немного переместилась, так что теперь её свет немного проникал в комнату между гардинами, да и глаза свыклись с темнотой. В общем, кое-как я могла видеть Эрика, а он - меня.

Парень немного подумал и ответил:

- Я боюсь чего-то  более абстрактного...

Для меня такой ответ был туманен, невнятен и бесполезен.

- Например? - решила, что самое время лезть в душу, тем более, что Эрик и не против этого. - Твой самый сильный страх?

Эрик пристально посмотрел мне в глаза, приблизив своё лицо к моему, чтобы хоть что-то видеть. Я не стала отводить взгляд, пусть смотрит, мне скрывать нечего, да и вряд ли при таком освещении он сможет что-то разглядеть. А мысли пусть читает - мне не жалко, в них сейчас ничего такого нет. Про его страхи я, вообще-то, спросила из простого любопытства и для поддержания разговора, а то не очень-то уютно лежать так близко от него. Да и показалось, что под его мерное дыхание я не усну - это будет порождать не страхи, но другие, совершенно лишние, чувства.

- Ну что, начитался моих мыслей? - небрежно поинтересовалась я. - Тогда, может, ответишь уже?

- Я не читал мысли, - улыбнулся парень. - Не могу я их читать, если мы оба не нервничаем... так что это хорошо! Это значит, что мы относительно спокойны сейчас... то есть, тебе спокойно рядом со мной, так? - он пытливо глядел на меня, а я даже при таком освещении видела, что его глаза смеются, хоть лицо и остаётся серьёзным.

- Ты на мой вопрос отвечать собираешься? - напомнила я, рассудив, что раз он игнорирует мои вопросы, я могу с чистой совестью так же относиться и к его.

- Собираюсь, - покладисто кивнул Эрик. - Отвечаю: больше всего на свете я боюсь... - он выдержал драматическую паузу или просто задумался, мне было не разобрать, а потом признался: - Одиночества.

Я не удержалась и пренебрежительно фыркнула. Тоже мне страх! А ведь распространённый, не оригинальный и для меня непонятный. Мишка тоже считает, что самое страшное - это одиночество. Этого я никогда не могла понять, и мы как-то раз с ним долго обсуждали эту тему. Так и не пришли к пониманию друг друга. Лично мне, как не любителю общества, одиночество не казалось слишком уж страшным, ведь полное одиночество практически не досягаемо, а не полное - оно и не одиночество... Что вообще те, кто говорят, что это их страх, понимают под этим словом? И что