Герцог в сияющих доспехах - Лоретта Чейз

Леди Джулия улыбнулась:

– Ну, в этом у меня нет ни малейших сомнений. Послушайте моего племянника, леди Олимпия: он знает, о чем говорит.

Олимпия взглянула на его светлость, который развалился на диване, точно паша в гареме. Вместо кальяна Рипли держал в руке бокал вина и, опустив темноволосую голову, смотрел в него, точно пытался прочесть ее будущее.

В голову Олимпии закралась мысль, от которой ей стало не по себе: «Вовсе не Эшмонта хотелось бы ей обводить вокруг пальца».

И тогда она наконец уразумела, в какую беду угодила.

«Леди сбежала, потому что ты мало уделял ей внимания. Я всего лишь пытался убедить ее вернуться обратно, но она не пожелала. И что мне оставалось, кроме как сделать все, чтобы она не угодила в беду?» – что‑то в этом роде Рипли намеревался сказать своему другу. Еще у него в запасе имелось множество советов, один другого лучше, насчет того, как заботиться о леди Олимпии Хайтауэр и как с ней обращаться. Хотя нелегкий это будет труд – заставить Эшмонта высидеть спокойно хоть пару минут, чтобы принять его советы к сведению.

Первым делом Эшмонт захочет дать Рипли в морду, затем – подхватить на руки свою невесту. Ни первое, ни второе пока что не утратили вероятности.

Беда в том, что Рипли не мог добраться до Эшмонта заблаговременно, а еще в том, что в этот вечер нареченная его друга была особенно хороша в голубом платье, которое, как он предположил, принадлежало или Джорджиане, или даже Алисе, но конечно, не тете Джулии. Теперь тетин гардероб состоял из унылых серых и коричневых платьев, почти без украшений и отделок.

В этот вечер леди Олимпия была похожа на пирожное, по части которых повар‑француз был такой мастер. И пусть ее шея и плечи были закрыты, это ничего не значило, потому что вышитая кружевная шемизетка – почти прозрачная – не скрывала ни гладкости кожи, ни мягкого подъема груди поверх выреза платья. Горничная зачесала ее волосы наверх по новейшей моде, закрутив косы на висках и уложив массу крупных завитков на макушке с помощью лент и шпилек.

Рипли, даже обдумывая грядущий разговор с Эшмонтом, забавлялся мыслью, как стал бы распускать эти ленты, чтобы мягкие густые русые волосы упали ей на плечи, а потом начал бы снимать с нее один предмет одежды за другим. Герцог сосредоточился на своем бокале, словно надеялся найти там оракула, но не мог думать ни о чем другом, кроме невесты друга.

Зря он избрал этот путь, потому что одного раза ему было мало: он всегда был жаден до удовольствий – за столом, в постели, где угодно – и привык получать то, что хочет, зато не умел противиться соблазну.

Он напомнил себе, что соблазн в данном случае необычный: это не было соперничеством из‑за актрисы, балерины, куртизанки или веселой вдовушки. Да соперничество на сей раз даже не допускалось, и вовсе не из‑за светских правил, которые он нарушал без угрызений совести. Эшмонт – его друг. А она – нареченная Эшмонта. Были подписаны бесчисленные документы. Почти весь высший свет получил приглашение на свадьбу.

И Эшмонт действительно хотел на ней жениться: это яснее ясного, – вот только не сумел убедить невесту в том, что и она хочет вступить с ним в брак.

– Рипли? – Голос тетушки мигом вернул его к действительности. – Если тебе больше нечего посоветовать леди Олимпии насчет семейной жизни, то подумай‑ка лучше, как предотвратить светопреставление, если твои сотоварищи с воплями явятся в дом средь ночи.

– Но вы же не допустите ничего подобного, – улыбнулся Рипли.

– Тут особый случай, – возразила леди Джулия. – Раньше ты не убегал с невестой приятеля.

– Нет, это скорее я убежала с герцогом, – уточнила Олимпия.

– Меня никто не принуждал, – заметил герцог.

– Но вы же не хотели бежать!

– Это поначалу, но вы были очень убедительны.

Рипли видел, как она покраснела, как покраснела и раньше, когда он сделал ей комплимент по поводу ее роскошных форм, причем намеренно, чтобы полюбоваться, как девица будет сгорать со стыда. Да и что ему оставалось? Он далеко не святой, а она – чужая невеста…

– Вы, дамы, вечно поднимаете много шума из ничего, – заметил Рипли. – Все просто: если Эшмонт и Блэквуд появятся здесь среди ночи, слуги их не впустят, но разбудят меня. Если же мои дружки тем временем начнут буянить, спустим на них собак.

Леди Джулия хоть и отказалась от комнатных любимцев, но в каждом имении были сторожа со сторожевыми псами.

– Так или иначе, я все решу, как делал уже тысячу раз. А еще, тетенька, если не сочтете за труд вылезти из постели, вы можете поразить их грозным взглядом – у вас это так хорошо получается.

– А что делать мне? – спросила Олимпия. – Прятаться у себя в комнате?

– Почитайте что‑нибудь, – посоветовал герцог.

О‑о, этот взгляд, который она устремила на него поверх очков! Так и захотелось схватить ее на руки и…

И ничего.

Очень, очень плохо! Нужно уладить дело с Эшмонтом как можно скорее.

– Кстати о собаках: Эшмонт хорошо знает этот дом. В том случае, если он окажется пронырливей, чем мы думаем, вам, быть может, лучше взять к себе на ночь Катона, – предложил Рипли.

– Катон! Да какой из него сторож, если даже к незнакомцу ластится!

– Он охотник, – напомнил Рипли. – Вы спасли его от порки, и он вас защитит.

«Даже от меня».

Конечно, ничего такого он не допустит, об этом даже думать не стоит. Олимпия – невеста Эшмонта, причем невинная. Есть правила, которые не станет нарушать даже Рипли, поэтому не будет искать предлог навестить ее после того, как она ляжет спать.

Да, ему бы очень хотелось увидеть Олимпию в ночной сорочке, но без нее – еще больше… Да что ж у него так разгулялось воображение‑то, а… Неудивительно, что вся их честная компания держалась подальше от девиц и приличных дам.

– Я не приведу в дом этого пса, пока не пойму, что могу ему доверять, – заявила Олимпия. – Он должен был прибежать, когда его звали! Если бы это был послушный пес, вы бы не провалились в кроличью нору. Собака останется в конюшне, или куда там его посадили, до тех пор, пока…

– Именно здесь собака и зарыта, – сказал Рипли. – Пока не явится Эшмонт и не увезет вас? Или ваши родители?

– Чепуха! – отрезала леди Джулия. – Леди Олимпия может оставаться здесь сколько пожелает. Я написала ее родителям и пообещала о ней позаботиться, что и намерена сделать. Здесь ей ничего не угрожает и никто никого не увезет. А ты тем временем займешься своими дружками. Завтра мы решим, что делать с собакой. Леди Олимпия, вы утомились больше, чем вам кажется. Давайте ляжем спать пораньше. Если эти два шута явятся сюда ночью, я предпочту быть наверху, где смогу лучше подготовиться к встрече, – запастись кипящим маслом, например.

И она увела гостью.