С тобой мои мечты - Мэй Макголдрик

Лайон понимал, что начинает зависеть от Миллисент. Теперь она приносила ему то ощущение покоя и безмятежности, которое прежде давала настойка опиума. Но даже если это и так, черт возьми, лучше потерять голову от женщины, чем пребывать в беспамятстве под воздействием зелья.

Прохладный зимний воздух был свежим и бодрящим. Лайон сделал глубокий вдох, чувствуя, как кровь быстрее побежала по жилам. Слуги несли его кресло в сторону сада. Лайон заметил аккуратные ряды деревьев и кустарника, симметричные квадраты газонов, цветочные клумбы и покрытые дерном дорожки. По ту сторону изгороди простирались поля и леса, темнели заросли хвои. Оценивающим взглядом Лайон окинул окрестности. Здесь определенно было над чем поработать. Бегло просмотрев записи последних лет в расчетных книгах, Лайон уже знал, что уход за садом и цветниками не самая главная забота Миллисент.

Лайон слегка пригнулся под аркой, когда слуги внесли его в сад. Два кардинала с ярко-красным оперением перелетали с ветки на ветку, а когда нашли себе пристанище на увитой диким виноградом стене сада, принялись клевать оставшиеся ягоды.

— Ну вот я и в саду. Так где же она? — недовольно проворчал Лайон.

— Здесь! — выкрикнула Миллисент, торопливо спускаясь по тропинке. В руках она держала шляпу Лайона, а под мышкой — газеты и теплый плед. Лайон критически взглянул на поношенный шерстяной плащ леди Эйтон. Отороченный кружевом капюшон изящно обрамлял ее лицо, разрумянившееся от быстрой ходьбы.

— Оставьте нас, — приказал Лайон слугам, когда леди Эйтон подошла к его креслу.

— Спасибо, — с улыбкой добавила Миллисент. — Я позову вас, когда его светлость будет готов вернуться обратно в дом. — Слуги почтительно раскланялись и удалились, а Миллисент положила шляпу и газеты на скамью и развернула плед. — Мы ведь не хотим, чтобы вы простудились в первый же день на свежем воздухе, правда?

— Неужели у вас самой не нашлось ничего потеплее? — раздраженно осведомился Эйтон, глядя, как Миллисент заботливо укрывает его ноги пледом. — Ваши служанки одеваются гораздо лучше, чем вы.

Мне вполне достаточно этого плаща. И, пожалуйста, не будьте таким ворчливым. Сегодня прекрасный день, я хочу, чтобы мы с вами оба получили удовольствие от прогулки. — Подняв со скамьи шляпу Лайона, она нахлобучила ее мужу на голову и окинула его критическим взглядом. — Должно быть, у вас выросла голова, потому что эта шляпа определенно вам мала. Конечно, длинные волосы и косматая растительность на лице тоже играют свою роль.

— У меня нет привычки носить шляпу на подбородке.

— Но если вам вдруг захочется скрыть от окружающих свое дурное настроение, стоит попробовать.

— И как же это осуществить?

— Очень просто. — Она нежно провела рукой по бородатой щеке Лайона. — Можно привязать к шляпе две длинные ленты, сделать из них петли и надеть на уши.

— Весьма элегантное решение.

— Впрочем, можно выбрать ленты подлиннее, обвязать ими голову и перекрестить на лбу, чтобы шляпа надежно закрывала вам рот. Получится очень красиво.

Лайон не смог удержаться от улыбки.

— Да уж, блестящая мысль.

— Мне тоже так кажется. — Миллисент весело улыбнулась. — Похоже, настроение понемногу улучшается.

Она наклонилась, чтобы поправить шляпу на голове Лайона, но он крепко схватил ленты ее капюшона и притянул Миллисент к себе. Их губы соприкоснулись, на мгновение замерли и неохотно оторвались друг от друга.

— Мне кажется, так гораздо лучше, — прошептал Лайон. Ему безумно хотелось сжать Миллисент в своих объятиях. Он слишком долго грезил о ее губах, о поцелуях, наполненных истинной страстью, которую Лайон никогда не встречал в других женщинах. Нежные губы Миллисент были способны довести его до исступления. Они дарили и требовали взамен больше чувственного наслаждения, чем даже сам акт любви. — Почему ты ушла от меня среди ночи?

— Я ушла, когда уже почти рассвело. — Миллисент смущенно опустила глаза, ее щеки густо покраснели. — Ведь к вам в комнату должны были прийти слуги, а я не знала, как объяснить…

— Мы с тобой муж и жена, Миллисент. Хоть я толком и не помню, как прошла церемония, но точно держал в руках все документы. — Лайон надеялся увидеть улыбку на губах жены, но ее лицо по-прежнему хранило серьезное выражение. — Лично мне глубоко плевать, что думают по этому поводу мои слуги.

Полагаю, они не увидели бы ничего необычного в том, что ты спишь со мной в одной постели. Для них это не более странно, чем обнаружить тебя дремлющей в кресле, как уже не раз случалось в последнее время. — Миллисент отвернулась, избегая взгляда Лайона. Ее явно беспокоило что-то еще. — Но, конечно, если ты находишь слишком унизительным для себя лежать в постели рядом с калекой, тогда…

— Совсем наоборот… Мне очень понравилось лежать рядом с тобой в постели.

Слова Миллисент повисли в воздухе, словно легкие бабочки, робко трепещущие крылышками в своем первом полете. Лайон понял, что ей еще никогда в жизни не приходилось открыто говорить о подобных вещах.

— Тогда почему же ты ускользнула от меня ночью?

— Я не привыкла к таким вещам, — нехотя ответила она, отчаянно краснея. — Откуда мне знать, как следует себя вести в таких случаях? Я думала, мне лучше уйти, пока не рассвело.

— Так было заведено у вас с мужем? Вы занимались любовью, а потом спокойно расходились по своим спальням?

— Занимались любовью? — Миллисент замерла, кровь отхлынула у нее от лица. — Я не желаю говорить о своем первом замужестве. — Повернувшись боком, чтобы спрятать лицо от Лайона, она разложила на коленях газету и принялась внимательно ее просматривать. — Что почитать вам сегодня, милорд? Новости из колоний или с континента?

— Что вам больше нравится.

Лайон лгал. Газетные новости его не интересовали. Его занимал вопрос, ждала ли она нынче утром встречи с ним так же нетерпеливо, как он. Ему хотелось побольше узнать о ее жизни. Эйтон подумал: почему она так ревностно оберегает свое прошлое, не желая даже слегка приоткрыть дверь в его потайные комнаты? Но разве он сам не стремится к тому же, оставляя при себе свои тайны?

Они с Миллисент похожи на двух одиноких птиц, привлеченных яркими ягодами. Когда-то им уже довелось познать их горький вкус. И все же ни один из них не может побороть в себе желание отведать эти ягоды снова.

— Я не желаю ничего знать об окружающем мире, — раздраженно проворчал Лайон, перебивая Миллисент, когда она начала читать заметку. В ней упоминался полк его младшего брата Дейвида. Не было еще дня, чтобы Лайон не вспоминал о нем. Дейвид считает Лайона виновным в смерти Эммы, думает, что он нарочно столкнул ее с утеса. Разумеется, ведь Лайон разрушил все его мечты, когда женился на Эмме. Но одно дело — жениться, а совсем другое — убить. Лайон попытался отбросить беспокойные мысли и подумать о настоящем. — Давайте отложим газету, если вы не против. — Он попробовал придать своему голосу мягкость. — Расскажите-ка мне лучше о своей беседе с каменщиком. Или поговорим о деревне. А еще лучше расскажите-ка мне о той неразберихе, которую наверняка устроил этот несносный Гиббз, пока раздумывал, стоит ли ему снизойти до места управляющего.