Последний вираж штрафбата - Антон Кротков

Игоря вдруг осенило: возможно, Мячиков еще жив и просто находится без сознания: «Захлебнуться в гермошлеме нельзя, некоторое время в нем можно продолжать дышать даже под водой, как в водолазном скафандре».

Игорь бросился вытаскивать с помощью строп тело товарища на берег. Но стоило из буро-зеленого месива показаться голове Мячикова, как Нефедов сразу все понял. На Славике не оказалось прочного гермошлема — только кожаный шлемофон. Один глаз его был сильно поврежден, возможно, даже выбит. Об остальном несложно было догадаться. Видимо, у самой земли сержант беспечно снял защитный шлем, чтобы вдохнуть свежего воздуха или вытереть с лица пот. В кромешной темноте с высоты нельзя было определить, что именно тебя ожидает внизу. Затем последовало жесткое столкновение с частоколом веток и деревьев. От сильного удара парень потерял сознание и захлебнулся в метре от берега.

Похоронив товарища, Игорь еще часов десять блуждал по лесу в бесплодных поисках других выживших членов экипажа. В какой-то момент, совершенно вымотанный, он устало опустился на землю, распечатал пачку галет из аварийного запаса и лениво стал жевать. Чувство голода до сих пор не напоминало о себе, хотя Игорь не ел уже часов девять. Ему и сейчас кусок не лез в горло, но для продолжения борьбы за выживание требовались калории. Между тем в возбужденном мозгу продолжали крутиться нелепые теперь вопросы:

«Почему Скулов так поступил со мной?»

«Придет ли помощь с большой земли, и если нет и мне суждено сгинуть в этих бескрайних лесах, то как скоро Марина забудет меня?»

Игорь и сам не понял, как в его руке оказалась пивная пробка, которую ему перед вылетом в качестве талисмана дала любимая. В груди тоскливо заныло от мысли, что этот крошечный кусочек металла, возможно, еще помнит тепло ее рук. Когда же Игорь представил, какое громадное расстояние его сейчас разделяет с невестой, ему вообще показалось, что жизнь закинула его на другую планету, чрезвычайно враждебную в отличие от той, где счастливо жили маленький принц и его нежная роза.

Некоторое время назад, еще во время своей службы в авиационном полку, Нефедов прошел краткосрочный курс обучения приемам выживания на тренировочной базе ВВС под Судаком. Тамошние инструкторы учили летчиков, как, имея комплект выживания, продержаться одному в джунглях несколько дней. Только к чему все это теперь? Ведь он все равно обречен.

В аварийном жилете Нефедова имелся оранжевый сигнальный фальшвейр, чтобы обозначить свое местоположение экипажу спасательного вертолета или самолета-разведчика. Но в портативном автоматическом радиомаяке, служившем приводной радиостанцией для эвакуационной «вертушки», оказался полностью разряжен аккумулятор. А без этого прибора спасательная операция просто невозможна.

Можно было спокойно выбросить за бесполезностью входящие в аварийный комплект сигнальный факел и специальное зеркало, с помощью которого терпящий бедствие летчик мог сигнализировать пилотам спасательного вертолета о своем точном местоположении. Все равно толку от них теперь — ноль. Ведь обнаружить затерявшегося в бескрайних джунглях человека можно, лишь предварительно запеленговав его с высоты и сузив район поиска до квадратного километра.

Вряд ли аккумулятор в радиостанции разрядился случайно. Слишком уж тщательно готовился этот вылет. Скорее всего кто-то специально позаботился о том, чтобы сбитый летчик зря не сигналил и не привлекал к себе врагов. На тайные операции обычные правила войны и уж тем более человеческой морали не распространяются. Так уж повелось издавна — взятых в плен шпионов и диверсантов расстреливают на месте. От них могут отказаться и свои…

Игорь вдруг понял, что «по умолчанию» предполагается, что в создавшемся положении он поступит так, как того требует долг советского офицера, оказавшегося в окружении. Раз спасательная операция в этом регионе невозможна, то остается лишь один выход… «Если я попаду в плен, мое имя на Родине проклянут, — ужаснулся Игорь и начал вытаскивать пистолет из кобуры. — Георгий Иванович заставит Марину отказаться от меня, как от предателя».

Как человек, давший воинскую присягу, он не имеет права подвести свою страну, стать причиной грандиозного международного скандала. Ведь попадись он живым в руки врага, не исключено, что под пытками из него выбьют нужные признания. После этого Советский Союз обвинят в проведении тайных боевых операций на территории суверенного государства. Что это будет как не измена? Так стоило ли так ожесточенно бороться за свою жизнь в засасывающей его трясине?

Впервые он ощутил, каково это — быть штрафником. «А как бы в такой ситуации поступил отец?» — неожиданно задался вопросом Нефедов-младший. Игорь вспомнил рассказ отца о том, как однажды тот оказался в горящем истребителе над территорией, занятой гитлеровцами. Подходящей цели, в которую можно было направить свой самолет, поблизости не оказалось. А просто убить себя, лишь потому, что комиссары успели прилично загадить твои мозги…

По мнению Нефедова-старшего, так уходят из жизни лишь трусы и ограниченные фанатики. Конечно, штрафник обязан был всегда помнить про печально-знаменитый приказ Сталина «Ни шагу назад», согласно которому за сдачу в плен к ответственности привлекались члены семьи «предателя».

«Если ты нормальный мужик, то, конечно, не потянешь за собой в пропасть тех, кого любишь, — говорил он сыну. — Но прежде чем прекратить свою жизнь, надо использовать все возможности для того, чтобы вернуться в строй и к своей семье. Ну а коль тебя взяли в кольцо, и другого выхода нет, постарайся утащить с собой на тот свет дюжину врагов, приберегая последний патрон для себя…»

Ухо Игоря уловило характерное хлопанье вертолетных лопастей. Внезапно усталого человека в грязном снаряжении ослепил яркий свет — зоркий глаз пилота заметил движение внизу и включил поисковый прожектор. Охота за дичью на уровне макушек деревьев — излюбленная антипартизанская тактика экипажей местных винтокрылых охотников. Игорь терялся в догадках: случилось ли чудо и за ним прилетели свои или же начали сбываться самые худшие его опасения?

Едва уловимый шелест крадущихся шагов за спиной заставил Нефедова инстинктивно обернуться и нажать на спусковой крючок. Только не плен! Но вряд ли он в кого-то попал. Левой рукой держать пистолет было непривычно. К тому же те, в кого летчик стрелял, обладали молниеносной реакцией гангстеров и профессиональных наемников. Застать их врасплох было невозможно. Ослепленный ярким светом, Игорь видел лишь смутные тени. Посылая пулю за пулей в мелькающие между деревьев человеческие силуэты, летчик не получал ответа. Стало понятно, что его собираются брать живым. «Ничего у вас не выйдет!» — в запале Игорь перевел пистолет на автоматический огонь и начал отстреливаться очередями. Без специальной кобуры-приклада да еще с левой руки получалась беспорядочная пальба. Он быстро расстрелял весь боекомплект. В особом кармашке аварийного жилета имелись запасные пистолетные магазины. Но из-за покалеченной правой кисти (она совсем опухла и почти не слушалась) ему приходилось действовать только одной рукой.

Игорю пришлось встать на колени и положить пистолет перед собой на землю, прежде чем достать здоровой рукой запасную обойму. Затем он собирался зажать перевернутый рукоятью вверх пистолет между коленями, чтобы здоровой рукой вставить в нее новую обойму. Однако процедура заняла слишком много времени. Ожидающие удобного момента для атаки спецназовцы бросились на русского из-за ближайших деревьев. Первый подбежавший к Нефедову чернокожий здоровяк ударом солдатского ботинка опрокинул летчика на землю. Игоря обдало просто убийственным запахом давно не мытого тела, смешанного с винным перегаром и еще чем-то терпким. Сотрясаемый беззвучным смехом, очень довольный собой, охотник уселся верхом на лежащего на земле русского и начал вязать ему руки. На помощь ему тут же бросились подоспевшие сослуживцы.