Ветер перемен - Андрей Колганов

Что касается матчасти револьвера Нагана и винтовки Мосина, то тут больших проблем не возникло – все курсанты были так или иначе знакомы с этим оружием.

То же самое касалось и гранат, хотя для меня они как раз были в новинку. Французская граната F.1 очень напоминала более позднюю нашу Ф1 (в просторечии «лимонку»), отличаясь от нее, пожалуй, только взрывателем. У французской гранаты капсюль-воспламенитель надо было перед броском наколоть, ударив дном наружной трубочки о какой-либо предмет (хоть о ладонь), предварительно сорвав за веревочную петлю защитный картонный колпачок. Граната Рдултовского неприятно удивила меня излишней сложностью конструкции. Пружину ударника надо было сначала взвести, так чтобы ударник удерживался зацепами оттяжки. Саму же оттяжку нужно было зафиксировать в прижатом к деревянной рукояти положении при помощи кольца, а ударник зафиксировать чекой. При броске соответственно надо было вытащить предохранительную чеку да еще сорвать кольцо. Сразу припомнилась фраза из «Школы» Аркадия Гайдара: «Дура! Кольцо снял, а предохранитель оставил…»

А вот когда в классе появились ручные пулеметы Льюиса и Федорова (фактически это была просто его автоматическая винтовка с 25-патронным магазином, поставленная на сошки), инструкторам из пульбата дивизии пришлось повозиться, вдалбливая в наши головы правила обращения с этими мудреными механизмами. «Льюис» не был для меня совсем уж чужим – в бытность Осецкого замначальника Западного сектора ВОХР по политчасти его наскоро обучили обращению и с этим агрегатом.

Затем мы перешли к изучению станкового пулемета Максима. Надо сказать, что с этим оружием хотя бы как-то знакомы были все, но большинство – только по внешнему виду. Да и для меня он был «черным ящиком» – как заправлять ленту и стрелять, представление имелось, во всем же остальном пришлось постигать науку вместе с прочими необученными курсантами.

– Взявшись в обхват за ручки затыльника, – цитировал по памяти дореволюционное еще наставление немолодой замкомандира пульбата, – нажать большим пальцем на застежку вперед и вверх и поднять крышку.

Выдав нам эту цитату, он сопроводил ее показом – медленным, но уверенным движением откинув крышку и мурлыча при этом себе под нос что-то вроде:

Ручки крепче обхвати,

На застежку поднажми.

Сделав это, не зевай —

Крышку кверху поднимай.

– Чтобы вынуть замок, надо правою рукою послать рукоять вперед до отказа, затем левою рукою взять за рожки боевой личинки и, удерживая замок от движения вперед, подать его несколько вверх… – продолжал свои пояснения наш наставник по пулеметному делу, также сопровождая их действиями и едва различимо напевая:

Дальше посложней урок:

«ВЫНЬ ИЗ КОРОБА ЗАМОК».

Сохранив во всем черед,

Рукоять пошли вперед,

А послав – не отпускай

И руки не отнимай…

Помимо «максима», нам пришлось осваивать еще и устройство пулемета Кольта-Браунинга. Как сказал наш наставник, это был в Красной армии второй по численности станковый пулемет после «максима», и потому с ним следовало ознакомиться. Но знакомство это было, так сказать, заочное, так как в дивизии таких пулеметов не было, и потому нам выдали на учебную команду один экземпляр наставления по этому пулемету, изданный штабом Особой группы войск Южного фронта в девятнадцатом году, строго-настрого приказав беречь его.

Вот поэтому вечерами в казарме я, как признанный самым ловким в обращении с печатным словом, вслух, с выражением читал описание материальной части пулемета Кольта, потому что иначе ознакомить всех было невозможно.

Занятия по партийно-политической работе с нами вел руководитель нашей команды Филимон Яковлевич Гарц. На первом же уроке его засыпали вопросами:

– Вот зовут вас – Филимон Яковлевич. А что же фамилия такая странная, вроде как нерусская? – допытывался один из курсантов.

– Это от деда пошло, – не смущаясь (видно, привык к таким вопросам), объяснил замвоенкома полка. – При старом режиме, еще при крепостном праве, был он крепостным помещика Гарца, из немецких баронов. Вот оттого и фамилия такая. У нас полдеревни через это Гарцами окрестили.

– А вот у вас в полку комиссар, – перевел разговор на другую тему Лев Исаакович Розенфельд («Уж не родственник ли какой нашего председателя СТО?» – мелькнула у меня мысль). – Так что, командир у нас не партийный, выходит?

– Выходит, – на этот раз немного раздраженно отреагировал Филимон Яковлевич.

– Отчего же не вступает? Или не берут? – продолжал наступать Розенфельд.

– Тут сложность, – чуть поморщился заместитель военкома. – Он из военспецов. Бывший штабс-капитан. Да и по происхождению – из поповского сословия.

Тут меня как будто прострелило. Василевский? Александр Михайлович? Штабс-капитан? Из священнослужителей? Так не тот ли это Василевский, что станет главой Генерального штаба? По всем параметрам он и есть. То-то меня беспокоило, что физиономия знакомая. Точно, он! Ну что же, у него в полку вроде обучение как раз весьма добросовестно было поставлено. Да и расположение части обустроено по нынешним скудным временам очень даже неплохо, и приварок есть, как мы смогли вскоре убедиться.

Его происхождение нам разъяснил Филимон Яковлевич:

– Как Григорий Иванович Котовский стал начальником снабжения РККА, так всем хвоста накрутил. Теперь у нас тут, при дивизии, несколько кооперативов. Вот с их доходов кое-что в котел и попадает. Да и с вещевым довольствием лучше стало, и со строительными работами, и с конской сбруей.

В подкрепление Гарцу к нам в полк разок наведался Булин Антон Степанович, начальник политуправления МВО, который прочел большую лекцию для всего командного и политического состава полка (а затем и для Сто сорок четвертого). Как и наш комполка, Булин в двадцатом году воевал на Западном фронте против белополяков в составе Шестнадцатой дивизии – кстати сказать, сравнительно недалеко от тех мест, где проходила и служба Осецкого.

Разумеется, на стрельбище нам тоже пришлось побывать. Упражнение из винтовки Мосина получилось у меня (как и у большинства моих товарищей) отнюдь не блестяще. Что поделать – не пришлось мне раньше из «мосинки» стрелять. Вот из ТОЗ-12, помнится, стрелял один раз, и из «калашникова» одиночными – тоже. Но эта здоровенная дура требовала особой сноровки, которая с наскоку не приобреталась.

– Как же так, товарищи, – укоризненно выговаривал нам инструктор по стрелковой подготовке, пока мы собирали с белого снега тускло поблескивавшие цилиндрики стреляных гильз, – наш полк сам товарищ Ворошилов отмечал за хорошую стрельбу, когда приезжал к нам в прошлом году! А вы… – Он с досадой махнул рукой.

Реабилитировать себя удалось при выполнении упражнения по стрельбе из нагана. Первым я в своей команде не стал, но показал один из лучших результатов, хотя это стоило мне долгих препирательств с инструктором, требовавшим, чтобы я стал в уставную стойку. Эти препирательства с ним успели мне порядком надоесть. Замолчав, я долго выслушивал его назидания, потом спросил: