Сафари на гиен - Наталья Александрова

– В шесть утра? – перебила Надежда, вспомнив, когда начинается утренняя служба в церкви.

– Ну да, – обрадовалась Маргарита Ивановна. – В общем, с неделю так назад Бог внял ее мольбам, пришло письмо от сына из госпиталя. Ранен, но руки-ноги, голова целы, то есть калекой не будет. Встречаю я Майю, она и говорит, что хоть Евдокии желала всего самого худшего, что, кстати, и случилось, но теперь у нее не то чтобы совесть проснулась, а чувство справедливости. Сын скоро вернется, она на радостях мне и призналась, что в то утро, когда Евдокию убили, она тоже в шесть утра на службу церковную шла, как обычно. Майя живет на третьем этаже, значит, выходит она из квартиры, Евдокия где-то наверху ведрами гремит. И вдруг лифт вниз поехал, Майя думала, что это Евдокия за чем-нибудь спускается, и спряталась за решетку, которая батарею закрывает, там угол темный.

– А чего же она Евдокию боялась? Самое страшное та ей уже сделала.

– Она не Евдокию, а себя боялась, говорила, что не может с Евдокией встречаться, хотелось убить ее на месте. Учтите ее состояние, – добавила Маргарита Ивановна, – от сына ни слуху ни духу, ясно только, что он воюет, а Евдокия ведь при встрече обязательно норовила спросить, как сыночку служится и пишет ли маме письма.

– Ну и сволочь!

– Да уж, такая была. И вот спряталась она, а тут открывается входная дверь, и входит человек.

– Какой человек? – вскрикнула Надежда.

– Вот и к делу подошли. Майя говорит – человек как человек, нормальный, в общем. Мужчина, нестарый еще, но в возрасте. Росту невысокого, но крепкий с виду. Волосы седоватые. Никаких особых примет она не обнаружила, разве что голову немного набок держит. И шеей так поводит, как будто ему воротник мешает. Майе не хотелось, чтобы он ее заметил, неудобно было, что прячется.

– Может, это ей жизнь спасло… – пробормотала Надежда. – А с чего, вообще-то, она взяла, что это убийца?

– А с того, что одет был мужчина в куртку неприметную и как-то странно ее придерживал. И Майя потом только догадалась, что у него снизу торчало.

– Что торчало – нож? – недоуменно спросила Надежда.

– Да не нож, – досадливо отмахнулась Маргарита Ивановна. – Черенок розы.

Она насладилась произведенным эффектом и продолжала:

– Понимаете, роза-то ведь была на очень длинном черенке, я точно помню.

– Эти розы, темно-красные, всегда с длинными черенками, сорт такой, – радостно подхватила Надежда. – Не мог же он нести ее на виду, кто-нибудь бы заметил и потом вспомнил. Он спрятал ее под куртку, нес осторожно, чтобы не сломать, поэтому и придерживал куртку, а роза ведь могла соскользнуть вниз. А дальше что было?

– Дальше Майя выскочила на улицу, пока он поднимался наверх, потому что лифт приехал пустой, это Евдокия просто спускала ведра с грязной водой. Майя пошла себе в церковь, а про человека и про розу догадалась уже вечером. Когда ей рассказали, что Евдокию убили. И никуда, естественно, не обратилась, потому что испугалась, что на нее подумают – мотив-то у нее был самый что ни на есть распрекрасный.

– А теперь что изменилось? – Надежда внимательно посмотрела Маргарите в глаза.

Та ответила ей таким же внимательным и дружелюбным взглядом.

– А теперь сын живой оказался. Опять же Рождество на носу, а Майя верующая. Захотелось ей доброе дело сделать, но в полицию идти боится, станут спрашивать, почему раньше не сказала и так далее. Опять же мотив.

Надежда сообразила, что неугомонная ее соседка Мария Петровна проболталась Маргарите про капитана Сергея Гусева и про то, что Надежда кормит его ужинами и даже иногда завтраками. Маргарита Ивановна воспользовалась больным Надеждиным зубом и решила убить двух зайцев. С одной стороны, ей не хотелось подводить соседку, а с другой – быть замешанной в укрывательстве убийцы. Поэтому она вроде бы случайно поведала всю историю Надежде в виде обычного бабского трепа, оставив дальнейшее развитие событий на усмотрение Надежды.

Надежда поблагодарила Маргариту Ивановну за отлично сделанную работу и отправилась восвояси, глубоко задумавшись.

Сергей шел привычной дорогой к школе и поглядывал по сторонам. Все было как обычно. Он вошел в холл, и тут же его окликнула старинная знакомая тетя Поля.

– Молодой человек, вы к кому? – строго начала было она, но тут же узнала Сергея.

– Ну что, тетя Поля, как жизнь?

– Все нормально, а ты куда это наладился?

– Завуча повидать, Аллу Константиновну, и к вам вопросы тоже имеются.

– К Алле Константиновне ты сегодня не попадешь, – безапелляционно ответила тетя Поля, – она сильно занята.

– Чем это так завуч занят?

– Не завуч Алла теперь, а директор.

– Когда ж ее назначили?

– Недавно и назначили. Больше-то некого было, вот она и согласилась, за школу очень болеет. А когда ее в роно уговаривали, то она непременное условие поставила, чтобы Чердынцева Владимира Николаевича обратно взять, потому что он такой математик хороший, без него никак. Взяли, куда они там в роно денутся? Он с ребятами душа в душу, с Аллой у них – полный контакт, еще пригласила учителей хороших, которые раньше из-за нашей сбежали… в общем, учеба теперь на высоте, и как раз сегодня, – тетя Поля понизила голос, – комиссию ждем городскую, насчет того, чтобы нам статус гимназии дали. Так что и не проси, к Алле я тебя сегодня не допущу, ей волноваться нельзя перед комиссией, а то чего-нибудь не так скажет.

– Да я и не собираюсь ее волновать! – возмутился Сергей. – Я же все-таки по делу.

– По делу давай со мной разговаривать! – тетя Поля была непреклонна.

– Уж очень бережете директора нового, – ворчал Сергей.

– А как же! – воскликнула тетя Поля. – У нас теперь при Алле другие порядки пошли. При Тамаре-то покойной ни у кого времени не было, хоть завуч, хоть простой человек – всех в школе допоздна держала. А Алла – сама женщина семейная, так и других понимает, попусту в школе не держит. Что надо сделают – и идут себе. А обучение еще лучше пошло – люди видят, что к ним по-человечески, и стараются…

Тети-Полин монолог прервался на самом патетическом месте: распахнулись двери школы, и в холл вошла большая группа людей. Наметанным глазом Сергей сразу узнал педагогов и товарищей из роно. Встретил их бойкий кудрявый молодой человек.

– Новый учитель английского, – шепнула тетя Поля. – Алла говорит, что нужно омолаживать кадры. Ребята с ним хорошо ладят, и английский преподает по-новому, сам недавно из Лондона вернулся.

Сергей оценил тонкий расчет Аллы Константиновны: при виде обаятельного коллеги комиссия, сплошь состоявшая из немолодых теток из роно, расцвела улыбками.

– Вот видишь, правильно сделала я, что тебя не пустила, – радовалась тетя Поля, – ну, сам посуди, приходят люди, а в школе – полиция…

– Ладно, теть Поля, сам вижу, что без старой директрисы у вас значительно лучше стало.