Сафари на гиен - Наталья Александрова

Но что делать, деньги нужны, пришлось отдать чуть не за четверть цены, ведь Семен Николаевич привык жить на широкую ногу, Марианна научила его покупать все самое лучшее…

Семен Николаевич вошел в свой кабинет и замер на пороге, как громом пораженный.

За его собственным письменным столом, прекрасным столом красного дерева, ампир периода Александра Первого, сидел, как у себя дома, небольшой сухонький старичок в темно-бежевом кашемировом пальто.

Незнакомец курил тонкую темную сигарету, сбрасывая пепел в драгоценное хехстовское блюдечко. Он поднял на застывшего в дверях Барсукова проницательный взгляд светло-голубых глаз и сказал негромким скрипучим голосом:

– Здравствуй, Барсуков. Бери стул, садись. Поговорим.

– То есть что значит – садись, – Семен Николаевич сбросил с себя оцепенение, – что это вы в моем доме распоряжаетесь? Кто вы вообще такой? И как сюда попали? Я сейчас полицию вызову!

– Не вызовешь, – поморщился старичок, – никого ты не вызовешь. Артур, дай ему стул, он даже этого сам сделать не может.

Семен Николаевич в первый момент и не заметил широкоплечего коротко стриженного молодого человека – этакого громилу, потому что тот стоял у него за спиной. Когда молодчик шагнул к нему, Барсуков, не дожидаясь применения силы, подошел к письменному столу и сел на предложенный стул.

– Вы кто такие? – требовательно спросил он. – Вы грабители?

– Ни в коем случае! – Старикан отвратительно усмехнулся, снова стряхнул пепел на драгоценный фарфор и уставился на Барсукова своими ледяными глазами: – Как ты сказал, Барсуков, чья эта квартира?

– Как это – чья? – возмущению Семена Николаевича не было предела. – Моя, конечно! Что за идиотский вопрос!

– Насчет идиотских вопросов ты бы не спешил. – Старик поморщился. – А квартира эта вовсе не твоя, любезнейший, а покойной Марианны.

– Вот именно, квартира принадлежала моей покойной жене, и я ее совершенно законно унаследовал!

– Ай какие мы законопослушные! Унаследовал он, видишь ли, совершенно законно! Богатый он теперь наследник, значит!

– А вам-то что за дело! – угрюмо пробормотал Барсуков.

– А дело мое такое, любезный, что Марианна осталась мне должна деньги. Большие деньги.

– Сколько? – испуганно спросил Барсуков.

– Много, любезный, много. Восемьдесят тысяч долларов.

– А я-то при чем? – Барсуков взвизгнул как трехмесячный поросенок. – Не я же у вас деньги занимал! Марианна со мной деловые вопросы не обсуждала!

– Да уж, конечно, только с тобой деловые вопросы и обсуждать. Из тебя консультант, как из Артура вон – церковнослужитель! С тобой Марианна, я так понимаю, обсуждала только вопросы твоего гардероба и насущные проблемы меблировки.

– Вас не касаются мои отношения с покойной!

– Нечего тут передо мной безутешного вдовца разыгрывать! Видите ли, он у меня денег не занимал! Ты жил на Марианнины деньги, содержанка в брюках, а теперь слышать ни о чем не хочешь? Изволь ее долги платить!

– Я ничего не знаю ни про какие долги! И денег у меня нету, я и так уже вещи продаю!

– Очень хорошо. Вот ты и продашь их все, свои вещи. И квартиру продашь. И отдашь мне деньги, все до копейки.

Барсуков побледнел:

– Как это? А где же я буду жить? И на что?

– А ты, любезный, не хочешь ли устроиться на работу? Знаешь, некоторые люди работают и живут на заработанные деньги, а не на подачки жены.

– Я… там, где я работал, очень давно не платят зарплату… а если платят, то очень мало.

– Я, конечно, понимаю. – Старикан в бежевом пальто снова усмехнулся своей удивительно неприятной улыбкой, от которой у Барсукова мороз пробежал по коже: – Я, конечно, понимаю, что после вольготной жизни на Марианниных харчах тебе на инженерскую или преподавательскую зарплату прожить будет трудновато, и вообще, работать ты разучился, но другие ведь как-то живут. Короче, придется и тебе попробовать, если ты не хочешь ближе познакомиться с Артуром. Артур, он, знаешь ли, любезный, человек на редкость грубый. Он твою тонкую душу вряд ли поймет или оценит. Он как-то больше утюгом или паяльником работать привык! – И мерзкий старик снова плотоядно усмехнулся.

Семен Николаевич в ужасе переводил глаза со старого бандита на молодого… Он не знал, кто из них страшнее. Никогда в жизни ему не приходилось сталкиваться с такими ужасными людьми! Вот она, расплата за спокойную обеспеченную жизнь с Марианной! У Ани, конечно, не могло быть таких страшных знакомых, ее круг – это ученые, умные интеллигентные люди, а Марианна в процессе своего бизнеса якшалась со всякой швалью, с такими вот криминальными типами. Разумеется, без этого она не могла бы делать деньги. За все надо платить…

– За все надо платить! – громко произнес старик, словно прочитав мысли Барсукова. – И тебя, любезный, возмездие настигло совершенно справедливо. Если бы не ты, Марианна была бы сейчас жива и здорова! И денежки мои тоже…

– Что? – удивлению Барсукова не было предела. – Какое я-то отношение имею к ее смерти?

– А ты будто не знаешь?

– Понятия не имею! – возмущенно отрезал Семен Николаевич.

– А ты, любезный, значит, и представления не имеешь, что Марианну-то зарезала твоя первая жена?

– Анна?! Быть этого не может! Она тихая, мягкая, интеллигентная женщина!

– Была, – охотно согласился кашемировый мучитель и резким движением загасил сигарету все в том же драгоценном фарфоровом блюдечке, – была. Но болезнь, нищета и одиночество сделали ее совершенно другим человеком. Хотя… я лично не верю, что человек может так измениться. Стало быть, такое в ней было всегда, и если бы ты, сволочь, сумел в ней это разглядеть, сумел как-то разобраться со своими двумя бабами, то, возможно, все бы могло кончиться по-другому.

Твоя бывшая жена убила Марианну из мести. И между прочим, украла у нее деньги. Мои деньги. Те самые восемьдесят тысяч.

– Я вам не верю! – взвизгнул Барсуков.

– Не веришь? – старик снова усмехнулся. – По поводу того, что твоя первая жена убила Марианну, тебя очень скоро проинформирует полиция. А вот по поводу денег… Про это полиции, разумеется, не известно, но тут уж тебе, любезный, придется поверить на слово. Если, конечно, не хочешь ближе познакомиться с Артуром.

Барсуков перевел взгляд затравленного животного на широкоплечего головореза. Жизнь кончена… Надежды нет… И самое страшное – ему абсолютно не на кого было опереться…

– Так что не тяни, любезный, начинай продавать квартиру и все эти цацки. Да смотри – не продешеви.

– Но куда же мне потом деться? – обреченно молвил Барсуков. – Где мне жить?

И тут вперед вышел Артур и зачитал по бумажке:

– Молочникова Клавдия Федоровна, возраст – восемьдесят один год, проживает в коммунальной квартире на улице Халтурина, по-новому – Миллионная, дом десять. Комната четырнадцать метров, так что вполне может прописать своего двоюродного племянника.