В некоторой сказке… - Любовь Юрьевна Чистякова

ними уже стоял высокий молодой человек. От давешнего старичка в нем остались только змеиные глаза, да такой же язык. Волосы были зализаны в низкий хвост. Виски покрывали ряды ровных, бликующих на закатном солнце бронзовых чашуек. Такие же шли ободками на шее и опоясывали тройным кольцом мускулистые руки. На открытом торсе красовалась ярко коричневая, словно нарисованная хной, татуировка – завернутая причудливым узлом змея. Его даже можно было назвать красивым, подумала СенькаЕсли бы не пугающая холодность.

– Посидите. Сейчас напишу походную, – глубоким бархатным голосом сказал змее-человек и указал на мягкий диванчик в глубине избушка. – Хотите чаю?

– Спасибо, мы разобьем лагерь чуть в стороне, – отозвался Габриэль, – переночуем. А рано утром отправимся в путь. Грамоту можешь оставить на крыльце, мы заберем, когда будем уходить.

– Можете остановиться у меня. Жена с детьми гостит у тестя. Кровати пустуют.

– Нет, – разбил в пух и прах Сенькину надежду на удобную ночь блондин.

– Не бойтесь, теперь уже не трону, – улыбнулся чешуйчатый.

– Знаю. И не боюсь, – выражение синих глаз в этот момент были едва ли не ужасней, чем змеиные. – У каждого свои секреты, – многозначительно закончил он.

– Хорошо. Я принесу вам грамоту. И поесть. Разбивайте пока лагерь.

Габриэль кивнул и вытолкнул оцепеневшую Сеньку на улицу. Дожидавшийся их рядом с конями Макар подскочил на встречу. Но увидев выражение лица девушки, благоразумно решил не расспрашивать. А вот у нее накопилось немало вопросов к блондину.

– Ты! Почему ты меня не предупредил, что там не человек, а вот это! – накинулась она с кулаками на Габриэля.

– Тихо, тихо. Что за привычка лупить меня при каждом случае? – он ухватил ее за кулачки. – Ты бы испугалась раньше. И это почувствовал бы пограничник. И тогда нам бы вряд ли удалось с ним так легко договориться, – проговорил он спокойным голосом.

– Ладно. Допустим. Но мог же хоть намекнуть: «Сенька, там змея!»

– Ничего себе намек, – рассмеялся полуэльф. – Да и не змея он вовсе. Ну, на две трети так точно. Больше на человека похож. И внешне, и в привычках, и по жизненному укладу. Разве только внешность умеет менять. И то, как менять? Не так, как те же камалеонти. Иллюзию напускает на настоящую личину. Ну, зубы ядовитые имеет. Но редко в ход пускает. Без надобности очень сильной не укусит. И первым вряд ли нападет. Кровь холодная. Да, как чайник чистить надо иногда, чтобы чешуйки блестели на солнце. Вот и все отличие от людской расы.

– А кто он?

– Элапидей. Почти вымершая народность. Их практически истребили сотню лет назад или около того. Уж никто толком и не помнит из-за чего. Кажется, кто-то слух пустил, что их главный хочет сместить одного из князей Семидержавья. И те по-братски объявили облаву, не разобравшись. Потом опомнились, слухи проверили. Лгуна наказали. Но было уже поздно. Это как с вампирами – все их боятся, не потому что страшные, а потому что мало знакомые. С элапидеями так же. Их самих тогда осталось очень мало, их города практически все разрушили, степи захватили. Вернуть обратно удалось только Лютую. Но селиться там захотели далеко не все представители расы. Те, кто выжил, в основном остались за пределами степи. Либо как наш таможенник долгое время селились вдали от людей, либо всю жизнь маскировались, прятались за выдуманной внешностью. Вот эти, в отличие от камалеонти – не надевают чужие личины. А придумывают новые. Сейчас, конечно, долину восстановили уже давно. Отстроили селения. Укрепили экономические связи с другим расами. Население выросло. Но осадочек, как говорится, остался.

– А почему они так себя сейчас ведут? Охота ведь закончена давно.

– Боятся совсем исчезнуть. Потому и защищаются в случае опасности лихо. А так, они вполне мирные. И, как я уже говорил, первыми никогда не нападают. Не бойся. Этот точно уже не тронет, раз пообещал. Они своему слову верны до последнего. Честные очень. За это, наверняка, и поплатились.

– Почему тогда мы не остались ночевать в его доме?

– Потому что нам надо обсудить план на завтра. До балкона, который ты описывала – через мостик перевалить и под карниз спуститься. Максимум, два часа. Я не хочу импровизировать. Мне, кажется, это не тот случай.

– Да, конечно. А почему мы не могли обсудить это под теплой крышей? – не унималась девушка.

– Потому что у элапидея хорошие слух, память и логика. Ему будет проще, чем дважды два умножить, вычислить, зачем нам на самом деле надо в горы. А мне казалось, что мы не распространяемся об истинной причине похода туда. Верно?

– Верно, – поняла девушка. – А почему ты думаешь, что он может нас выдать? И кому?

– Я не думаю. Но на всякий случай осторожничаю. Я бы не хотел, чтобы чьей-то медной головушке не поздоровилось. А кому? Не ты ли говорила про вооруженный обоз?

– Он вообще давно здесь, на окраине Чарогории, служит вдали ото всех? – попыталась перевести тему Есения.

– Не знаю, можешь спросить, когда принесет ужин и грамоту.

– А он расскажет?

– Скорее всего. Соскучился по общению, пока жена гостит у родителей. Может, и рад будет поболтать.

Чешуйчатый появился примерно через полчаса. Как и обещал, принес полную кастрюлю жаркого из кролика, салат из крупно-порубленных овощей, заправленный каким-то пряным соусом и золотистую буханку хлеба. Давно не евшие нормальной пищи путники с удовольствием уминали угощение, от души хвалили хозяина. Тот засмущался, чешуйки порозовели.

– Меня зовут Хурэл, – представился он. – И я рад, что скромный ужин вам пришелся по вкусу. Я, конечно, не такой изысканный кулинар, как моя Салхи, но готовлю вроде как сносно. А одному есть уже порядком надоело. Поэтому я абсолютно честно приветствую вас на подходах к хребту Смеральдо.

– Салхи, это ваша жена? Она тоже элапидей? – спросила Есения.

– Да, она тоже холодных кровей, из Лютых степей, что за Эльфийской Флорестой. Она уехала помочь отцу заготовить соленья в зиму. Теща прошлой зимой преставилась. А сам он никогда этого не касался. Но к нам переезжать не желает. Мол, кому обуза такая нужна, да и свое место – оно же не зря свое. Так вот, Салхи уехала с детьми туда месяц назад. Сопровождать я ее не мог так надолго, служба, – он махнул рукой в сторону резной избушки, – А в прошлый четверг посыльный принес письмо с очень странными новостями. Жена пишет, что пока не рискует одна отправляться в обратный путь. На границе с Лесом, говорят, не спокойно. Красные волки вышли из тумана. И кто-то шепчется по углам, что война будет.

Сенька перевела вопросительный взгляд