Запах медовых трав - Буй Хиен

он проснулся с мыслью о том, что его пребывание во Вьетнаме подходит к концу: до отъезда оставался всего один день. Фидеос снова с признательностью подумал о парне, который в течение целого месяца заботливо обслуживал его и усердно опекал. Поразмыслив некоторое время, он положил в конверт довольно приличную сумму, написал несколько теплых строк и, сунув конверт под настольную лампу, отправился в Храм Запада — ему не хотелось вынуждать этого парня брать деньги у него из рук…

Фидеос нажал кнопку звонка и в задумчивости подошел к окну.

Летний день в тропиках. Ясное, синее небо, уходящее в беспредельную высь. На вековых деревьях вдоль улиц играют солнечные блики — словно золотые зайчики резвятся в густой листве. Вот целый сноп золотых лучей вспыхнул ослепительным сиянием… Фидеос снова и снова представлял себе Храм Запада с его древними ступенями, выщербленными дыханием веков… А бухта Халонг? Ее невозможно забыть… Или Пагода благовонных следов… Уже в первую неделю он увидел так много необычного, что был вполне удовлетворен своей поездкой. Нет, не зря он пустился в столь дальнее путешествие. Не зря… Но теперь, когда до отъезда остались считанные часы, к чувству удовлетворенности примешивалось какое-то новое, тревожное ощущение… Оно появилось сегодня утром там, в Храме Запада… В последнюю минуту легкое, радостное настроение неожиданно сменилось грустными раздумьями о том, что он еще бесконечно далек от подлинного понимания этой страны. Природа вокруг Храма Запада неброская и обычно не вызывает у туристов восторга, но зато статуи буддийских святых… они просто великолепны. Каждая линия, каждая деталь наводит на глубокие раздумья… Фидеос долго не мог отойти от деревянной статуи Архата[49]. Едва сдерживая почти болезненное волнение, он снова и снова возвращался к статуе. Какие руки… И это всего лишь копия! История исчезновения подлинника для Фидеоса так и осталась загадкой, но и копия — истинный шедевр! Прошло несколько часов, а Фидеос все еще был здесь, не в состоянии оторвать взгляд от этих рук, — сухих и жилистых, но таких живых и гибких, словно в каждой жилке билась теплая кровь. Ничего подобного ему до сих пор не приходилось видеть. Фидеос попытался представить себе вьетнамского скульптора, несколько веков назад дерзнувшего создать эти прекрасные руки… Нет, это совершенно невозможно! Именно эти руки, гениально воспроизведенные неизвестным художником, приблизили Фидеоса к пониманию, пусть иллюзорному, души вьетнамца тех далеких времен… Или это всего лишь самообольщение? Но разве статуя Венеры Милосской не дает ключа к пониманию души гениального художника Древней Греции, его родины?

Храм Запада Фидеос покинул, полный совершенно новых ощущений: Вьетнам и его народ стали ближе, понятнее…

Фидеос отозвался на стук в дверь. А, вот и он.

— Скоро будем с тобой прощаться, дружище. Через шесть часов я навсегда покину Вьетнам. Жаль… но что поделаешь? Ты мне ужасно нужен, у меня полно дел.

С этими словами Фидеос раскрыл чемоданы и принялся укладывать в них вещи, беспорядочно разбросанные по всей комнате, исподволь наблюдая за парнем: чего доброго, он снова попытается незаметно вернуть деньги, как он проделывал уже не раз. Но малый держался будто ни в чем не бывало. Разве что на этот раз, как показалось Фидеосу, он был особенно прилежен и проворен. Заметив, что парень собирается убрать в шкаф чайный сервиз и другие казенные вещи, Фидеос сказал:

— Подожди, я ведь поеду на вокзал только в десятом часу, все это еще понадобится!

Секунду поколебавшись, парень ответил:

— Хорошо. Но только, когда будете уезжать, не забудьте сдать дежурному ключи от номера. А я вернусь в десять часов, тогда и приберу.

— Стало быть, ты не проводишь меня?

— Мне очень жаль, но вечером у меня дела, вернусь поздно и вряд ли вас застану.

Только сейчас Фидеос сообразил, что не одни заботы о его персоне занимали парня. Выражение его лица в этот момент почему-то напомнило Фидеосу лица знакомых ему страстных любителей футбола, вот так же они торопились поскорее разделаться с домашними делами, чтобы не опоздать на стадион. Фидеос понимающе улыбнулся:

— Ну ладно, убирай все сейчас, чтобы уйти пораньше. Я и забыл, что сегодня суббота. Тебе небось надо купить что-нибудь детишкам, да? И жена, наверное, надавала всяких поручений? Ничего, мы с тобой мигом управимся. Я ведь тоже задумал одно дело, но сейчас еще, пожалуй, рановато — и пяти нет!

Когда все было собрано и уложено, парень достал из кармана небольшой сверток:

— Это для вашей жены. Денег, которые вы оставили, как раз хватило.

Фидеос развернул сверток и обрадовался. Это была маленькая шкатулочка для женских украшений. Живопись по лаку. Он много раз просил парня купить такую, но как назло их мгновенно раскупали. Это было как раз то, о чем он мечтал. Как хорошо, что парень не забыл его просьбу. Наверное, раздобыть эту шкатулочку было не так-то просто.

Растроганный Фидеос оторвал взгляд от изящной вещицы. Он был преисполнен благодарности… Но парня уже и след простыл: он быстро сбежал по лестнице и растворился в уличной толпе. И опять Фидеос у него в долгу…

Его охватило горькое чувство сожаления и раскаяния: все его суждения об этом человеке оказались весьма поверхностными. Что и говорить, он подходил к нему с меркой более чем примитивной. Честный, добросовестный, приветливый, этот человек был похож на многих парней из числа гостиничных служащих, с которыми Фидеосу приходилось иметь дело. Но что-то его отличало от всех остальных, и это «что-то» было очень важным, существенным…

Теперь, когда до отъезда оставалось несколько часов, Фидеос удрученно признался себе в том, что совершенно не понимал человека, с которым ежедневно общался в течение месяца. И что еще хуже, своим поведением он не раз обижал его. Какими нелепыми показались ему теперь собственные ухищрения!

Солнце клонилось к закату. Фидеос встрепенулся, вспомнив о деле, которое оставил напоследок. Договорившись с администрацией гостиницы, чтобы багаж доставили на вокзал, и оставив в номере только маленький чемоданчик, Фидеос оделся и вышел на улицу. Этот парень не выходил у него из головы — не хотелось уехать, оставшись в долгу перед ним. Долг совести… Фидеос уже собирался сесть в машину, когда ему на ум пришла неплохая мысль. Он поспешно вернулся в номер, схватил лист бумаги и торопливо написал несколько строк, затем, помедлив секунду-другую, снял с пальца перстень, положил его в конверт и сунул под настольную лампу. Перстень не был безделушкой, золото весило около трех донгканов[50], дорогой камень играл тонко и искусно отшлифованными гранями. Фидеос подумал, что такая вещь ни в какое сравнение