Запах медовых трав - Буй Хиен

порядок на кухне, сам починил бамбуковую лестницу и плетенную из бамбука дверь. Но Ан это не тронуло. Когда Люан принимался увещевать ее, она кивала головой и соглашалась, но лишь для вида. А как только он уходил, Ан тотчас спешила к Нгаук:

— Все-то ему пожары мерещатся, а у нас их отродясь не видали.

На сердце у Нгаук становилось веселее от таких слов: находился еще один человек, деливший с ней неприязнь к Люану.

Люан дважды вызывал в участок нерадивую женщину, а потом критиковал Ан на собрании. Все решили, что после этого ноги его не будет в доме Ан. Но на следующее утро соседи увидели: Люан как ни в чем не бывало зашел к Ан и исправил электропроводку. Старые люди хвалили пожарного за упорство и настойчивость, а молодежь осуждала его за мягкость и уступчивость. Но так как на лице у Люана всегда сияла улыбка, даже если он был сердит, то все считали, что характер у него просто золотой.

* * *

Как только зазвонил телефон, дежурный по пожарной части схватил трубку и приготовился сделать запись на бланке.

В опустевшей казарме взревела сирена, раздался топот бегущих ног, по двору промелькнули тени людей, казалось, только и ждавших приказа, через десять секунд из ворот пожарной части уже выползали красные машины.

Холодный ветер бил в лицо Люану. Пожарный закрепил понадежнее ремешок медной каски. Он привык беречь секунды. Когда занимается огонь, каждая минута промедления обходится дорого.

Чем ближе к Батьмаю, тем больше он волновался. Алое пламя окрасило все небо над кварталом Зиенгмыт. Издалека он услышал, как с треском лопаются бамбуковые столбы и стропила, увидел парней и девушек — членов добровольной пожарной дружины, помогавших выносить вещи из тех домов, к которым еще не подобрался огонь.

Машина не успела затормозить, а бойцы из отделения Люана уже спрыгнули на землю и заняли свои посты. Пожарные развернули шланги, подключив их к ближайшему пожарному крану, о котором не подозревали даже старожилы Зиенгмыта. Забила струя воды. Огонь бушевал. Он то ревел, будто штормовое море, то завывал, как свирепый тайфун. У Люана не раз перехватывало дыхание, легкие обжигало жаром, от дыма кружилась голова.

Порыв ветра вдруг поднял до облаков гигантский столб пламени. Люан вместе с товарищами мгновенно подсек огонь мощной струей. Море огня над деревянным домом исчезло, показалось мерцающее звездами небо. Люан попытался было вытереть рукавом пот с лица, и вздрогнул как от прикосновения к кровоточащей ране.

Он услышал, как кто-то громким голосом докладывал командиру части. Видно, боец-наблюдатель что-то обнаружил в горящем доме. И тут Люан расслышал приказ командира: спасти ребенка, оставшегося в доме.

Два шланга, две водяные струи расчищали Люану путь среди огня. В доме было полно едкого дыма, нечем дышать. Держа шланг в руке, он, закашлявшись, остановился в первой же комнате. Потом плеснул себе в лицо водой и пошел на ощупь вперед. Чем дальше, тем труднее было дышать. Он смочил водой платок и прикрыл рот, дышать стало легче. Люан прислушался. Кто-то тихо застонал. Люан убрал платок со рта и громко окликнул:

— Кто здесь?

От густого, будто молоко, дыма сразу запершило в горле, Люан закашлялся и почувствовал жгучую боль в груди.

Вдруг вверху загудело. Неизвестно откуда вырвавшийся огонь охватил крышу из пальмовых листьев, сотни огненных змей грозили Люану своими жалами. Ясно, что остались считанные минуты. Люан все еще не нашел ребенка. От едкого дыма появилась нестерпимая резь в глазах. Прислонился к шкафу, нажал плечом. Шкаф рухнул, и прямо на шкаф упала часть крыши, образовался просвет, в который устремился дым. Люан увидел малыша, забившегося под кровать. Пожарный схватил его на руки, посмотрел, не осталось ли еще кого, и поспешил к выходу.

Но было уже поздно. Огонь бушевал у двери, шланги туда не доставали. Сзади — высокая стена, над головой и слева — сплошное пламя. Свободным от огня оставался лишь выход направо в соседнюю комнату. Но обрушившиеся стропила подперли дверь снаружи и ее невозможно было открыть. Люан обливался потом, в горле пересохло. Малыш, которого он держал, потерял сознание и больше не стонал.

Стиснув зубы, Люан изо всех сил ударил ногой в дверь. Она заходила ходуном. Сверху обрушилась полуобгоревшая опора, пожарный увернулся от нее и снова нажал на дверь. Притолока рухнула вниз, и дверь, тяжело накренившись, стала медленно падать на Люана. Отступить обратно в комнату? Нет, с ребенком на руках он не успеет. Люан встал спиной к двери, падавшей вместе со стеной. Огромная тяжесть пригнула его вниз, левой рукой он обнял ребенка, а правой уперся в горячий, обжигающий пол. Люан старался выбраться из-под тяжести, придавившей его, и ему удалось выползти. Когда он появился из горящего дома и услышал крики парней — членов добровольной дружины, его пронизало холодом от головы до пояса. Люан без чувств упал на землю.

В ту же ночь милиция выяснила причину пожара. Ан для тепла поставила под кровать печку с горящими углями, от нее начали тлеть пеленки и сушившиеся тряпки. Занялся пожар.

Только месяц спустя Люан выписался из госпиталя и появился в квартале Зиенгмыт. Все жители квартала, и особенно молоденькие вязальщицы, встретили его как героя. Район Батьмай решил торжественно вручить ему грамоту и памятный подарок городского административного комитета.

Такая награда, считали все, обрадует пожарника, и, ожидая, когда он начнет свой обход, люди во вновь отстроенных домах думали, что увидят на его губах знакомую улыбку. Но Люан больше не улыбался. Каждый раз, когда он обходил квартал, взгляд его был прикован к закопченным фундаментам сгоревших домов. Люан подолгу простаивал возле того места, где раньше был дом сварливой Ан. В эти минуты лицо его искажалось от боли. Весь квартал встревожился.

Он не выразил радости и в день вручения награды. Нгаук преподнесла ему цветы. Грустный вид Люана растрогал ее, и она смущенно спросила:

— Все говорят, что вы герой, умелый пожарный. А вы почему-то не радуетесь, где же ваша улыбка?

— Если бы я был умелым пожарным, — Люан взглянул на девушку, — то не было бы пожара и не понадобилось бы геройства.

А потом случилось нечто странное: Нгаук вдруг вступила в добровольную пожарную дружину. Подружки могли теперь об этом вволю посудачить. Гадали так и этак: «А-а, значит она и он…» И, заливаясь смехом, подталкивали друг друга.

Но никто не знал, что было на душе у бригадира. А Нгаук очень хотелось, чтобы на загорелом лице пожарника поскорее опять появилась знакомая улыбка. Только и всего, быть может…