Флейшман в беде - Тэффи Бродессер-Акнер

– Думаешь, ты это удачно придумал? А если ты его потеряешь?

– Я никогда не потеряю Тайного Кролика!

Следующие полчаса они играли в шахматы. Тоби уловил на себе запах Нагид, и ему пришлось еще раз принять душ. Солли разбудил Ханну – Тоби узнал об этом, потому что ее визг был слышен даже сквозь шум воды. Тоби покормил детей завтраком, позволяя Солли заполнить всю комнату своей тревогой, отвечая на все его вопросы и моля Бога, чтобы угрюмость Ханны была ее обычной угрюмостью, а не знаком того, что она до сих пор думает о матери.

Тоби прочитал эсэмэску от Нагид. Она спрашивала, не хочет ли он сегодня вечером, после того как его дети уснут, пригласить ее к себе и «оттрахать прямо в лифте – никто не узнает (смайлик с багровым дьяволом и смайлик, изображающий два глаза, глядящие налево)». Тоби начало казаться, что со вчерашней ночи прошло уже очень много времени.

Он потребовал, чтобы Ханна показала ему свой телефон.

– Зачем?

– Потому что я твой отец.

– Нет.

– Это не просьба. Это часть нашего договора.

Она в ярости сунула ему телефон, и Тоби проскроллил ее инстаграм, проверяя его местами, как советовали в особом выпуске «Потребительского журнала», посвященном взаимоотношениям детей и технологии. Содержимое телефона показалось Тоби совершенно невинным, хоть и скучноватым. На аватаре у Ханны стояло ее селфи с двумя выставленными пальцами, вроде перевернутого знака пацифистов. Похоже, теперь дети это делают на всех фотографиях. Может, подражают какому-нибудь участнику мальчишеской музыкальной группы или знаменитому спортсмену? Тоби не знал. Он просмотрел ее статусы. У нее оказалось двадцать два френда, а статусов она успела запостить только два. Один гласил: «Еду в лагерь, вся на нервах», другой: «Посмотрите какая смешная картинка LOL» и содержал изображение кота в солнечных очках и с текстом поверх пухлыми буквами: «Кажется, у меня аллергия на ранние подъемы». Почему же она тогда возится с этой штуковиной весь день, если постит от силы раз в сутки про то, что ела на завтрак, или что-нибудь в таком духе? И ждет лайков, а потом лайкает практически идентичные чужие посты. Тоби стало жалко этих детей за их постоянное беспокойство о том, как они выглядят со стороны, и за то, что им придется расти в такое время, когда весь мир будто сговорился сделать их еще чувствительнее к тому, как они выглядят со стороны.

– Ты настоящий гестаповец! – закричала она.

– Если ты так думаешь, ты плохо изучала историю Второй мировой войны.

– Нет, ты настоящий гестаповец.

– Если бы ты сказала «штази», это было бы ближе к истине, но все равно непохоже.

Тоби обратил свое внимание на Солли:

– Сол, ты уверен, что хочешь ехать?

– Да, я ужасно рад, что еду. Но ведь ты будешь без нас скучать?

Тоби встал, чтобы убрать грязную посуду:

– Я буду по вам очень скучать. Но зато я успею переделать кучу работы и кучу дел. А когда вы вернетесь, может быть, даже устрою вам сюрприз.

Солли подскочил:

– Папа, что это будет?

– Ты что, не знаешь, что означает слово «сюрприз»?

– Ну скажи!

– На моих устах печать молчания. Придется подождать.

На остановке автобуса Тоби чувствовал, как вибрирует сын от нервного напряжения. Он наклонился и заглянул Солли прямо в глаза.

– Тебе будет просто отлично в лагере. А я буду по тебе ужасно скучать.

Солли прижался к нему.

– А ты приедешь в родительский день? – спросил он, уткнувшись лицом в отцовскую шею.

– Обязательно!

– И мама тоже приедет, правда? И еще она будет слать е-мейлы.

– Она постарается.

– А если я захочу вернуться домой…

– Я приеду и заберу тебя. Я буду все время слушать телефон. Лагерь не очень далеко.

Вслед за этим Ханна уронила руки по швам, отвернулась и позволила отцу себя обнять, как будто он был ядовитый. Он взял ее лицо в ладони и сказал:

– Я тебя люблю и знаю, что ты любишь меня. Ты можешь вести себя как угодно, но ты все равно моя девочка, а я – твой папа.

Она вырвалась и полезла в автобус, даже не взглянув на отца. Солли полез за ней.

Тоби долго стоял, глядя на автобус и маша рукой, хотя ничего не видел за затемненными стеклами автобуса. Он старался не думать о том, что сделал. Автобус уехал, и Тоби махал ему вслед, пока не стало ясно, что дети в любом случае его уже не увидят. Он отошел от остановки и послал эсэмэску Нагид:

Мои дети только что уехали на автобусе в лагерь.

Ответ пришел мгновенно:

Быстро сюда.

Он повиновался. И опоздал на работу всего на полтора часа.

В ту ночь ему приснилось, что он в космосе и Рэйчел тоже была там, но он не мог понять, планета она или звезда, и не мог определить ее орбиты, и да, этот сон был немножко слишком очевидный, но что поделаешь. Он просыпался три раза. Первый раз в панике: «Ты попал в беду. Флейшман попал в беду».

Во второй раз он проснулся сердитым. Прошло уже больше недели, и да, это много, но все равно похоже на Рэйчел. Во всяком случае, тематически похоже. Она и раньше выкидывала такие фокусы, но не такой длительности. Впрочем, он знал ее слишком хорошо. Она сейчас делает что-то такое, чего он не одобрил бы, и заранее решила, что лучше потом попросить прощения. А может, и нет. Дни, когда она извинялась, вероятно, давно отошли в прошлое – в том, что касается его.

В третий раз он проснулся снова в панике. Он выбрался из кровати, пока ему не предстал призрак мертвой бывшей жены, вопрошающий: «Тоби, почему ты меня не спас?» Раньше он надеялся, что в исчезновении Рэйчел и отъезде детей в лагерь будет свой плюс, крохотный шанс, что ему достанется глоток свободы. Но он не чувствовал себя свободным; он чувствовал себя только неприкаянным и потерянным. Он подумал о детях. Когда Ханна была маленькая, продуктовый магазин неподалеку бесплатно раздавал воздушные шарики. (Это было еще до того, как выяснилось, что чайки едят воздушные шары и ими давятся. Когда выяснилось, раздачу шаров прекратили.) Прежде чем войти в дом, они прощались с шариком и отпускали его. Они смотрели, как он поднимается вверх и уплывает прочь, и Тоби слегка путался и крепче обнимал дочь, будто она тоже наполнена гелием.

Половина пятого. Он пошел в спортзал в своем доме, где был только старый тренажер-лестница, гантели и две беговые дорожки, из которых одна сломана – по ощущениям Тоби, так было с самого начала. Он принял душ, а выйдя из душа, проверил телефон, чтобы узнать, какие еще несчастья принесет сегодняшний дурной ветер, и увидел пропущенный звонок от Симоны.

Было без четверти семь. С какой стати Симона ему звонит? В животе у него что-то оборвалось. Он сел на кровать и некоторое время разглядывал экран телефона. Он перезвонил, но после одного звонка включился автоответчик. Тоби вспотел так, что было заметно даже на мокром после душа теле.