Пиранья. Первый бросок - Александр Бушков

– Согласно уставу, каждый военнослужащий имеет правоподавать рапорт во все вышестоящие инстанции. Кроме того, существует ещеполитуправление, куда вы имеете право обращаться, как кандидат в члены КПСС. Явам помогу написать убедительную и толковую докладную, которая произведетдолжный эффект. Мы с вами все напишем, с конкретными примерами и убедительнымифактами,– как Зимин и Самарин ради орденов и званий тратят ресурсы государствана выполнение заведомо бесполезных программ, как идут на поводу у зарубежныхдезинформаторов, как пытаются в сговоре возводить ложные обвинения на честныхсоветских офицеров. Могу вас заверить, докладные эти незамедлительно попадут винстанции и будут оценены с партийной принципиальностью. Адмиральское званиееще не дает гарантий неприкасаемости. Партия, Кирилл Степанович, и не такихзарвавшихся авантюристов в два счета останавливала... Мы не позволим отдельнымавантюристам вроде Самарина поставить особые отделы над партией... Понимаетемою мысль? Я вам добра желаю, товарищ старший лейтенант... И борюсь завосстановление законности. Но без вашей помощи я вас выручить не смогу... Нучто? – спросил он уже совершенно по-свойски.– Будем писать бумагу? У менявсе с собой, я вам для облегчения дела диктовать буду, а уж соответствующимидеталями раскудрявим по ходу дела...

Бодренько потерев руки, он расстегнул молнию синей папки,принялся вытаскивать оттуда чистые листы.

Мазур таращился в пол. На душе было тяжко и муторно, вкакой-то миг он едва не поддался увещеваниям, чувствуя себя зачумленным, чужим,преданным...

И взял себя в руки. Дело даже не в дурацком оптимизме –он верил адмиралу, с некоторыми натяжками верил и Лаврику, а вот к Панкратовуне было ни веры, ни дружеского расположения. Панкратов попросту не могоказаться прав, и в этом все дело...

– Вот,– плюхнув ему на колени папку с белоснежным листом,Панкратов совал в руку авторучку.– Начинайте. В правом верхнем углу:«Начальнику Главного политического управления Советской Армии и Военно-МорскогоФлота СССР...» Вы что?

Он выхватил у Мазура бумагу и оторопело уставился на тричестных советских буквы, коряво выведенных посередине листа, знаменитоеуравнение из анекдота: икс, игрек и еще что-то из высшей математики.

– Вы что это себе позволяете? – взвизгнул Панкратов,багровея на глазах.– Мальчишка! Так обращаться с официальным документом...

– С каким документом? – устало спросил Мазур, пожавплечами.– Это ж чистый лист...

– Вы мне тут дурака не валяйте, старший лейтенант! – отпрежней доброты не осталось и помина.– С огнем играете?

– Знаете, я устал,– сказал Мазур.– И мне категорически былорекомендовано до полного рассмотрения дела ни с кем не общаться. Приказнепосредственного начальника. Вынужден выполнять. Если вас что-то неустраивает, обращайтесь к вице-адмиралу...

– Я обращусь,– зловеще пообещал Панкратов.– Обращусь кудаследует, и все ваши действия – я не вас одного имею в виду –непременно получат принципиальную оценку...

– Сделайте одолжение,– почти безучастно сказал Мазур, лег ивытянулся на койке.– И дверь прикройте с той стороны, товарищ капитан второгоранга, я на ногах не стою, и мне разрешили пока что отдыхать...

– Отдохнешь ты у меня,– пообещал шипящим голосом Панкратов.–Где-нибудь в Мурманске, начальником склада ГСМ... Это еще в лучшем случае!

Уже не сдерживаясь, Мазур сказал, не глядя на вскочившегозамполита:

– Есть такой украинский анекдот на букву «чи». Чи не пошлибы вы, дядьку...

Кипевший, как самовар, Панкратов хотел сказать что-то, но,услышав негромкий стук в дверь и узрев тут же вошедшего Самарина, поник, словопроколотый иголкой воздушный шарик,– увял, усох, опал... С треском застегнув«молнию» на папке, кинулся к двери мимо Лаврика, выскочил в коридор и былтаков.

Невозмутимо поправив пенсне, Лаврик подошел к койке, уселсяв ногах.

Мазур помимо воли не отводил взгляда от его непроницаемойфизиономии. Не было ни страха, ни надежды, хотелось только, чтобы все этопобыстрее кончилось и наступила хоть какая-то жизненная определенность.

– Значит, Родину продаешь за полдюжины золотыхсоверенов? – фыркнул Лаврик.– Ну ладно, не пялься на меня умирающимлебедем, старлей печального образа... Короче. Окончательное решение, как оновсегда и бывает, остается за высшим командованием, но результаты внутреннегорасследования обнадеживают. Значительная часть твоей эпопеи проверена спомощью... гм, независимых источников информации. То, что уже проверено,позволяет полагать, что и остальное подтвердится. Адмирал заверил, что в обидуне даст. Я, со своей стороны, изложил соображения в должном ключе. Будемсчитать, что старший лейтенант Мазур действовал единственно возможным всложившейся ситуации образом, не уронив чести советского моряка... ну, далеесогласно прописям. Через часок на Большую Землю пойдет шифровка. А пока что счастливобъявить: все предыдущие ограничения снимаются. Претензий нет. Чего ты на менятаращишься, чудило? Радоваться надо...

Мазур чересчур вымотался и перенервничал, чтобы радоваться.Радость была, конечно, но какая-то отстраненная, вялая. Даже улыбка не получалась.Глядя в сторону, он спросил:

– Интересно, что вы мне в колу-то сыпанули, товарищкапитан-лейтенант?

– Я?! – натуральнейшим образом изумился Лаврик.– Кактебе такое в голову пришло? Перенервничал, бедняга, столько переживанийвыпало...

– Ладно,– пробурчал Мазур, прекрасно понимая, что до истинывсе равно не докопается.– Удалось что-нибудь узнать про... этих?

– Про твоих американских друзей? Ну, растворились в воздухе,конечно, как и следовало ожидать. Ни один толковый профессионал после такогоафронта на сцене не останется. И ни один толковый профессионал в подобныхусловиях попытку повторять не станет, так что спокойствие всем нам на некотороевремя гарантировано. Мелочь, а приятно... Хуже другое. У них там неглупыйнарод. Боюсь, в два счета догадаются, что мирные ихтиологи, ученые крысы вовседаже не обучены умению так молниеносно и очень зубодробительно уходить изплена... Думаю, скоро поймут, что вместо мирного ученого сцапали зверяпоопаснее...

– А что было делать? – пожал плечами Мазур.– Ехать сними в Штаты, а?

– Да нет, зачем? – серьезно сказал Лаврик.– Ехать,конечно, не следовало... Чревато.

– В конце-то концов... Не демаскирует же мой уход все нашепредприятие? А то им не известно, что на наших кораблях попадаются ученыеочкарики, которые и не ученые вовсе... У них, я так полагаю, тоже на мирныхкоробках схожий народец имеется?

– Конечно,– сказал Лаврик.– Говорю же, никто тебя ни в чемне упрекает. Просто какая-нибудь падла начнет строить предположения, докладныестрочить... Неприятно. Не стоит лишний раз внимание к себе привлекать.