Проклятая реликвия - Майкл Джекс

Джоэл сунул руку под рясу и вытащил небольшую шкатулку. И, глядя в расширившиеся глаза Люка, объяснил, что за дивная реликвия хранится в ней.

Бишопс-Клист, Девоншир, ноябрь 1323 года

Голод кончился, но не сильно это помогало человеку. Не тогда, когда у него пустой желудок и нет денег в кошельке. Не то чтобы Уилл Хогг не привык к этому. Он голодал много. Все голодали.

Это было оживленное маленькое поселение. Он стоял у громадной березы, чьи верхние ветви нависали над дорогой, отбрасывая на нее тень. Слева бурлила небольшая речка, бегущая здесь, среди обрывистых, илистых берегов, особенно быстро. За спиной пролегала длинная мокрая дорога, ведущая в город.

Здесь, у брода, место было удачное. Недавно прошел дождь, и река Клист вспухла и вышла из берегов, залив всю равнину. Несмотря на разгар лета, болотистая земля была влажной, а сегодня — особенно. Чтобы добраться сюда, людям придется пробираться по влажному болоту, и к тому времени, как они окажутся на берегу, ноги их промокнут и замерзнут, а чувства онемеют так же, как и кончики пальцев. А потом придется думать, как перебраться через саму реку, и они будут стоять на берегу, подыскивая, где это сделать удобнее всего. Хотя множество ног уже протоптало спуск к берегу, это еще не доказательство, что самый удобный путь — напрямик через речку. Путешественник будет искать самое мелкое место. Вот тогда они и нападут.

Во влажной почве осталось множество следов от колес — так много повозок проехало этим путем в Эксетер. Большой город находился в полной безопасности за массивными красными стенами милях в двух на запад — и чуть-чуть на север. Стены были не видны отсюда, из Клист-Вэлли, но Уилл знал, что они сверкают на утреннем солнце над излучиной реки Экс. Он смотрел в ту сторону со странной тоской, рисуя в сознании огромные городские стены, казавшиеся маленькими из-за двух массивных башен собора святого Петра. Там безопасно.

В Эксетере было много богатых людей, живших в уютных домах, пьющих с друзьями вино из серебряных или оловянных кубков. Если бы его отец не погиб за короля, Уилл и сам мог бы жить такой жизнью. И не его вина, что он стал таким, как сейчас — погубленным человеком без профессии, изо всех сил пытающимся выжить. У него хотя бы есть уголок для сна, чтобы укрыться от дождя и холода. После прошедших лет он стал казаться Уиллу дворцом, особенно, когда приближалась зима. Под заборами зимой он спал вполне достаточно.

Остальные жили, кто где. У Эндрю был уголок в гостинице. Роб ночевал в конюшне Элиаса, неподалеку от брата. Эти двое поставляли сведения о путешественниках, что было крайне важным при их занятии.

Адам больше заслуживал доверия, поэтому Уилл согласился жить с ним вместе. Остальные были хорошими компаньонами, но полагаться на них не стоило. Эндрю довольно умен, и в нем есть твердость, а вот Роб — болван. Вечно боится рисковать и постоянно советует быть осторожнее, когда остальные собираются попытать счастья.

Если бы решал он, их бы сейчас здесь не было. Он хотел, чтобы они подождали. Заявил, что прошло слишком мало времени после прежнего нападения. Слабак и кретин! Им нужны деньги, а получить их можно только дерзостью.

Послышался негромкий свист, и он упал на колени, заслышав голоса, звяканье цепочки и скрип упряжи. Он разглядел двоих — один мужчина обвис в седле здоровой ломовой лошади, второй, помоложе, пешком. Оба в черном. Тот, что идет пешком, вроде бы в каком-то церковном облачении, а на плече несет тяжелую на вид сумку. Всадник больше походит на старого рыцаря. Бог его знает, их теперь полно, после того, как король отомстил пэрам, угрожавшим его власти. Лордов казнили, а воинам пришлось искать новых хозяев. Человек без покровителя — ничто.

Всадник выглядел уставшим, голова его безвольно болталась, возможно, он уже спал. Да: эти двое — легкая мишень.

Человек вне закона ехал неторопливо, легкой рысью. Он услышал птицу у дороги, резко повернул голову и постепенно расслабился, слушая, как затихает шум крыльев. Лесной голубь — и это успокаивает. Если рядом человек — голубь здесь не останется. Там, где отдыхают голуби, засады быть не может.

Беглец должен быть всегда настороже, ожидая опасности. Теперь любой может покуситься на его жизнь, схватить его и отрубить ему голову, не боясь наказания. Нужно все время быть настороже. Счастье, что он все-таки рыцарь и привык высматривать засады. Он научился этому в детстве и юности, когда жил у милорда де Кортене тридцать четыре года назад. С тех пор многое произошло. Он путешествовал по миру, видел, как все рушилось, и, наконец, отрекся от своей прошлой жизни и надежд. И теперь все, что у него осталось, это его клятва, и будь он проклят, если нарушит ее.

Он снова опустил подбородок на грудь. Да, он научился быть настороже, когда в этом возникала необходимость, но здесь, на сонных равнинах в окрестностях Эксетера, такой нужды нет. Он не во Франции, где ускользал от проклятых офицеров короля, и не в Святой Земле, где в любой момент можно ожидать засады. Он в Англии, в одном из самых мирных мест королевства, и — о раны Христовы! — он так устал. Голова его покачивалась в такт ровной иноходи коня, и глаза снова закрылись. Путешествие было долгим, но они почти добрались до места.

Тут шаг его коня изменился, он открыл глаза и увидел, что тот прихрамывает на правую переднюю ногу.

— Погоди! — крикнул он.

— В чем дело?

— Лошадь охромела.

Церковник кивнул и снова посмотрел вперед.

— Догонишь меня, сэр рыцарь. Я пойду дальше. Я так жажду эля — наверное, желудок думает, что мне перерезали глотку.

Изгой кивнул. Здесь наверняка не может быть никакой опасности. Он дернул головой, и церковник пошел дальше. А изгой спешился, поднял поврежденную ногу коня и увидел, что в копыто попал большой камешек. Он вытащил кинжал и начал аккуратно выковыривать камень, одновременно уговаривая коня не волноваться. Если вы умеете убедить лошадь оставаться спокойной и доверять вам, она вдвойне ценная.

Совершенная случайность, что его не убили в первый же момент. Камешек в копыте сохранил ему жизнь чуть дольше. Хриплый крик. Он вздрогнул, услышав шум, посмотрел вверх и увидел черного дрозда, предупредившего его. Потом раздался пронзительный вопль. Он выдернул камешек из копыта, сунул кинжал в ножны и взлетел в седло. Крик повторился, и он пришпорил коня. Тот взвился на дыбы и дернулся, словно собираясь помчаться прочь, но изгой сильно дернул поводья и пустил коня в галоп вдогонку за церковником, в сторону Эксетера. У небольшой рощицы он увидел церковника, лежавшего на земле. Над ним склонился какой-то мужчина.

Взревев от бешенства, изгой выдернул меч и поскакал на него, но, приблизившись, скорее почувствовал, чем увидел, как распрямляется второй, замахнувшись длинной дубиной с обитым железом концом. Он пригнулся, но тяжелый железный конец дубины задел его по уху, и он едва не вылетел из седла. Взмахнув рукой, чтобы удержать равновесие, он повернул коня и помчался назад, позволив ярости подавить чувство долга.