Вся палитра нежности - Светлана Демидова

– Галочка… – Вербицкий пересел к ней на диван, обнял за плечи, прижал к себе и сказал: – Ты все равно никуда не сможешь спрятаться от собственной дочери. У вас просто одно лицо! Николай будто и рядом не стоял…

– Нет!!! – еще страшнее крикнула Галина Романовна и спрятала лицо на груди мужа, яростно вцепившись в его рубашку. – Я не хочу!!! Мне ничего этого не надо!!!

Она кричала и кричала, плакала и плакала, рвала рубашку на груди мужа и ни разу не обернулась в сторону Ирины. Она боялась смотреть на дочь. Девочку отняли у нее только что родившейся… Она, Галина, не знала ребенка, которому можно было завязывать бантики и покупать кукол. Ей зачем-то подсовывают уже взрослую женщину, которую воспитали самые заклятые враги – Колька с Люськой. Они могли научить ее только ненависти к Гальке Харе. Конечно же, она ненавидит ее и пришла сказать именно об этом!

– Галина Романовна! – опять начала женщина, явившаяся из стана врага. – Мне так же трудно, как и вам. У нас в семье сейчас царит такой кошмар, что… В общем, вы отомщены по полной программе… Тяжко всем… Абсолютно всем… У отца… у него уже был инфаркт… и сейчас он просто… настоящая развалина, особенно по сравнению с Александром Ильичом. Вам не о чем сокрушаться… А меня в семье любили… Я не могу пожаловаться… Но вот личная жизнь тоже как-то не задалась… Я… я никогда не могла назвать себя счастливой женщиной…

Колькина дочь говорила совсем не то, на что рассчитывала Галина Романовна, а потому кулаки ее неконтролируемо разжались, она выпустила из пальцев донельзя измятую рубашку мужа и медленно развернулась к дочери. Да… теперь уже не было абсолютно никаких сомнений: перед ней сидела дочь не только Кольки… Ее собственная дочь… Вот, оказывается, почему ее, Галину, всегда так тянуло заглянуть в лицо девочки, которую Люська при неожиданной встрече каждый раз спешила укрыть от нее хоть в первый же попавшийся подъезд… И что же теперь… Как делить эту дочку, которая уже давно не ребенок…

Будто отзываясь на мысли Галины, Ирина ответила:

– Я давно взрослая… И может быть, хорошо, что мы встретились именно сейчас, а не раньше… Сейчас уже не надо крушить ничьих судеб… семей… что-то менять… Я не могу не быть благодарной людям, которые меня воспитали, но… Но я хотела бы подружиться и с вами, если вы, конечно, позволите…

Галина Романовна ловила ртом воздух. Она смогла сказать только:

– Я не знаю… я сейчас ничего не знаю… – и снова упала на грудь мужа, сотрясаясь в рыданиях.

Вербицкий сделал Ирине знак рукой. Он чувствовал, что сейчас ей надо уйти. На бедную Галину и так навалилось слишком много всего. Ирина кивнула, несколько жалко улыбнулась и вышла из комнаты. Александр Ильич отстранил от себя рыдающую женщину и, пытаясь поймать ее взгляд, сказал:

– Ну что же ты плачешь, Галочка! Все же хорошо! Нашлась твоя дочка! И Николай с Люсей готовы в ногах у тебя валяться, вымаливая прощение! Ты – победила! А Иришка! Она будто ты! Она славная! Колька с Люськой ее хорошо воспитали, а я… то есть мы с тобой скоро выдадим ее замуж… за одного моего друга… Нет-нет… Он не такой старикан, как я… В общем, на свадьбе гульнем, Галочка! А потом…

Он замолчал, и Галина Романовна, все еще всхлипывая, вынуждена была спросить:

– И что же потом?

– А потом будет наша свадьба, Галя!

– Какая еще свадьба? Мы и так женаты… И свадьба у нас была…

– Мы с тобой обвенчаемся… Конечно, у меня были женщины, не без этого, но… Словом, я любил всю жизнь только тебя, а потому, несмотря на все, ты – моя разъединственная, моя милая девочка… Я и сейчас люблю… Так люблю тебя, Галочка, что ты уже не сможешь не откликнуться на мою любовь…

Галина Романовна, бывшая Галька Харя, а потом Юродивая и тоже бывшая Белая Дама Треф, сказала:

– И я люблю тебя, Саша… Может быть, тоже любила всю жизнь, только бежала от этой любви, сама не зная, куда и зачем…

– Но теперь наш с тобой бег закончен?

– Закончен…

– Я люблю тебя, Галочка…

– Я люблю тебя, Саша…

– Мы обвенчаемся?

– Да!