Вся палитра нежности - Светлана Демидова

Через некоторое время к ней опять обратился отец со своей ставшей уже традиционной речью:

– Хорош, Галина, лежать! Ты баба еще молодая, а есть нам нечего! Мне в мои шестьдесят пять работы нынче вообще не найти, а у матери совсем руки скрючило ревматизмом. Работа шлифовщицы, она даром не дается… Хорошо я тебя вовремя надоумил в бухгалтеры податься…

И подалась Галина Романовна опять в бухгалтеры. Только не в свой РОНО, из которого почти все ее бывшие сослуживцы разбежались по разного рода кооперативам, а в некое ЧП. Это частное предприятие, которое открыл некто Зятев Валерий Петрович, бывший заводской фрезеровщик, промышляло как раз изготовлением пирожков с повидлом, с мясом и капустой, которые в свое время презирал и высмеивал Иван Степанович Прусаков. Галине Романовне было не до смеха. Ей приходилось кормить уже очень немолодых родителей, да и самой как-то худо-бедно питаться, хотя бы и пирожками.

Тут надо сказать, что Иван Степанович Прусаков совершенно напрасно подтрунивал над пирожковым бизнесом. Дела у Зятева неожиданно пошли в гору, что было связано и с удачно нанятым финансистом, то есть Галиной Романовной Вербицкой. Очень скоро предприятие Зятева выползло из антисанитарного подвала, в котором начинало свою деятельность, и переместилось в помещение закрывшегося за ненадобностью магазина детского белья. Поскольку никакого белья, ни детского, ни взрослого, в Григорьевск давно не привозили, то городские власти сдали помещение магазина в аренду развернувшему бурную деятельность фрезеровщику.

Дальше – больше. Из магазина сначала образовалось кафе, торгующее собственной выпечкой, а потом – ресторан, который удачливый предприниматель Зятев, ностальгируя по славному заводскому прошлому, скромно назвал «Фрезой». Поскольку к тому времени ни один ресторан Григорьевска не сумел развернуться так широко, как зятевский, в карманы бывшего фрезеровщика деньги потянулись нескончаемым потоком. Впервые сумасшедшие деньги оказались в руках у Галины Романовны. Ей к тому времени было уже пятьдесят пять.

Выйдя однажды из своего личного кабинета в ресторане «Фреза», она вдруг с удивлением обнаружила, что улицы Григорьевска непостижимым образом изменились: отовсюду лезли в глаза яркие рекламные щиты, назойливо и призывно мигали разноцветными лампочками-миньонами огромные вывески новых магазинов, салонов красоты, игорных залов и прочих заведений. Галина Романовна от удивления и священного ужаса вжала голову в плечи. Жизнь определенно шла мимо нее, странным образом обтекая стороной. Все это время она будто бы ходила на работу в ресторан «Фреза» совсем другими улицами. Она никогда не замечала, что рядом с зятевским заведением расположился новый кинотеатр «Пинч» с каким-то там стереозвуком. Она еще раздумывала над странным названием кинотеатра, а глаза уже нашли переливающуюся оранжевым и густо-фиолетовым вывеску «Бутик «Шарм». Галина Романовна нечетко представляла себе, что такое «бутик», но догадывалась о значении слова «шарм». Что ее потянуло в этот «Шарм», она не знала, но почему-то взобралась на крылечко и открыла дверь. Над головой раздался приятный перезвон колокольчиков, а в нос ударил резкий запах парфюмерии. Галина Романовна духов никогда не употребляла, а потому хотела было шагнуть назад, но перед ней, как из-под земли, выросла хорошенькая девушка-продавщица новой формации, о наличии каковых в Григорьевске главный экономист ресторана «Фреза» даже и не подозревала.

– Проходите, пожалуйста, – приветливо пригласила Галину Романовну девушка, на груди которой была приколота табличка с именем «Елизавета», и зачастила: – Какие ароматы вы предпочитаете? У нас большой выбор! Вчера привезли туалетную воду от «Hugo Boss» и «Dolce & Gabbana». «Dolce & Gabbana» – как раз для вас! С густым сладким ароматом! Вам понравится!

Галина Романовна хотела сказать, что ей вообще не нравится, когда от женщин несет, как из парфюмерной лавки, но Елизавета уже совала ей в нос длинную полоску бумаги, пропитанную туалетной водой. Главный экономист ресторана «Фреза» аж отшатнулась от сбивающего с ног аромата. Продавщица ничуть не растерялась и поднесла к носу потенциальной покупательницы другую ароматную полоску. И Галине Романовне вдруг понравился запах.

– Как называется? – очень заинтересованно спросила она.

– «Light blue».

– Это… что-то легкое… голубое?

– Ну да… Что-то в этом роде! Видите, даже упаковка голубая! Фирма «Dolce & Gabbana».

Галина Романовна взяла в руки нежную бархатистую коробочку и несколько минут вертела в руках, хотя уже понимала, что непременно купит эти духи. Они специально сделаны для нее. Упаковка – под цвет глаз, а аромат – будто сконцентрированный ее собственный!

Оставив в «Шарме» удивительно большую сумму денег, Галина Романовна вышла из бутика и тут же вошла в следующий, под названием «Дикая вишня». В «Дикой вишне» продавалось удивительной красоты женское белье, которое экономист зятевского ресторана не только никогда не нашивала, но и не видела, если не считать немногочисленные западные кинофильмы, которые ей все же довелось посмотреть.

Домой в этот вечер Галина Романовна вернулась отягощенная многочисленными покупками. Среди них, кроме духов и комплекта белья из «Дикой вишни», состоящего из умопомрачительного бюстгальтера и прехорошеньких трусиков, были еще кремовая кружевная блузка, черная бархатная юбка, коротенький пиджачок из кожи цвета охры, сумочка из лакированной кожи в тон пиджаку и длинные бирюзовые бусы.

Разложив покупки на диване, Галина Романовна с удивлением смотрела на это богатство и опять удивлялась тому, что жизнь все это время самым бессовестным образом проходила мимо нее. Она, Галина, только и делала, что работала и работала, а еще в порядке строгой очередности с интервалом в два года хоронила дорогих сердцу людей: мужа, отца, мать… Сейчас она с удивлением поняла, что себя самое похоронила значительно раньше, тогда, когда в григорьевском роддоме ей сообщили о мертворожденном ребенке. С тех самых пор жизнь утратила для нее интерес и вкус. Она делала то, что от нее требовали живущие рядом люди, и зарабатывала как могла для них деньги. Некоторую передышку Галина Романовна получила, живя с Иваном Степановичем Прусаковым, но и тогда ей не приходило в голову пристально посмотреть на себя в зеркало. Муж принимал ее такой, какой она была, и дополнительно украшать себя ей не требовалось. Да она и уверена была, что украсить коломенскую версту Гальку Харю – невозможно ничем.

Сейчас у Гальки Хари оказалось вдруг много денег и масса свободного времени, потому что давно отлаженный механизм ресторана «Фреза» работал как часы. У нее, правда, не имелось близкого человека, которого она могла бы порадовать собственным преображением, но если уж говорить честно, то ей никто не был нужен.

После того как перед зеркалом старинного шифоньера Галина Романовна примерила обновки из «Дикой вишни» и прочих модных магазинов, началась ее болезнь, которую впоследствии назовут шопоголизмом. Она теперь с трудом дожидалась конца рабочего дня, чтобы прошвырнуться по магазинам. Она скупала все понравившиеся вещи, благо Зятев платил ей, как отличному экономисту, очень хорошо.