На что способны блондинки - Николас Фрилинг

Только выйдя на улицу, Ван дер Вальк неожиданно понял нечто очень важное. Между миром сенатора Линча и миром, скажем, Эдди Фланагана лежит пропасть. Флинн предупреждал его, но они оба не придали этому особого значения. Дом Линча, жизнь Линча — хорошо отлаженный механизм, в котором нормы, правила — в старомодном значении этого слова — играют важную роль и уважаются всеми. Смокинги, официальные манеры, обстановка, вышколенные слуги, серебряные шкатулки, вежливая дипломатия, традиции, которые, на первый взгляд, остались в прошлом, в мире до 1939 года, — все это находит применение в их мире, в мире Линча. Линч решил, что жить нужно так. Этого человека сложно назвать нелепым.

Дэнис был частью этой жизни. Мальчика научили вести учтивую беседу с милыми старушками, наподобие леди с Прустом. Он знал, как вызвать звонком привратника, в нем воспитали выдержку и изысканные манеры. А потом он попал в мир очаровательных леди и застольных бесед Джима Коллинза. Еще предстоит узнать, какое влияние это на него оказало, — но, вероятно, сие кардинальным образом изменило его представление о жизни.

Месье Конинк жил на первом этаже мрачного кирпичного дома, окруженного лавровыми деревьями. Его квартира служила подтверждением мыслей Ван дер Валька, правда, она принадлежала миру не до 1939-го, а до 1914 года. Комнату освещали лампы с массивными абажурами. Пожилой господин встретил его в допотопной рубашке с крахмальной манишкой. Он снял галстук и надел поверх рубашки стеганый халат, купленный лет сорок назад. Монокль на широкой черной ленте поблескивал на серовато-зеленом фоне халата.

Он имел франтовый вид старого холостяка. Комната была уставлена мебелью и старинными безделушками; от пола до потолка поднимались книжные полки, и, если бы их владельцу вздумалось тоже подняться к потолку, для этой цели стояла стремянка из красного дерева с кожаным сиденьем на самом верху. Ван дер Вальк заметил множество предметов из фарфора, фаянса, венецианского стекла и серебряный чернильный прибор. Здесь были вещи, которые можно увидеть только в каталоге «Арми энд нейви сторз»[23], — замысловатые курительные приборы и подставка для хрустальных графинов с вином, из которой их нельзя извлечь без ключа. Здесь были бусы и бахрома, выцветшие акварели с изображением солдат королевской гвардии в бриджах и с бакенбардами, переходящих через Швейцарские Альпы; на стенах висели письма в рамочках от бог знает кого — наверное, от Бисмарка и князя Меттерниха.

Старик двигался очень проворно. Он смахнул со стола, убрал со стульев старые номера «Коннесера», освобождая место для Ван дер Валька, достал какое-то необыкновенное виски — чистый солод без добавок, видимо такой же старый, как и он сам, — закурил «Бэлкан собрани», уселся посреди рукописных заметок — дипломатические мемуары или монография о ста шестидесяти видах табачного пепла? — и сказал:

— Я весь внимание, мой дорогой комиссар.

Ван дер Вальк говорил минут двадцать без перерыва. Когда он закончил, старик живо отреагировал:

— Великолепный синтез. Недостаток ясности компенсируется воображением — весьма яркий рассказ. Позвольте, я кое-что добавлю и попытаюсь объяснить некоторые моменты, которые приводят вас в замешательство. Этот человек Фланаган. Вам непонятно его отношение.

— Его безразличие кажется мне странным, и причиной этого безразличия не может быть неведение; он наверняка все знал.

— Вы никогда не читали П. Г. Вудхауса? Вероятно, ваше поколение его не знает, в отличие от моего. Он описывает отношение, весьма полезное в дипломатии. Если вы сталкиваетесь с неприятной или неловкой ситуацией, нужно просто сделать вид, что ее не существует. Очень удобный подход к супружеской измене, — добавил он со смаком. — Такой подход называют «упорным отрицанием». На мой взгляд, мистер Фланаган не так глуп, как кажется, — кстати, совершенно не важно, осознанно человек отрицает или нет, n’est-ce pas?[24]

— Что вы думаете о нападении на меня?

— Мне почти нечего добавить. Вас очень боятся — об этом можно и не говорить. Ваша версия о виновном знании представляется мне сомнительной. Интрига ради интриги, насилие — в этом есть некая пикантность — они получают удовольствие от смеси насилия и интриги. Сексуальное удовлетворение? Не думаю. А что касается невероятной глупости, вот это меня совсем не удивляет. В критических ситуациях многие люди проявляют непроходимую тупость: в дипломатии она встречается каждый день; она процветает в маленьких замкнутых группах — министерствах, секретариатах. Недостаток свежего воздуха — недостаток здравого смысла. Этот семейный клан, столь странно замкнутый на самих себя, относится к той самой категории… Эта женщина, пришедшая соблазнить вас, — он весело хмыкнул, жалея, что это произошло не с ним, или, возможно, вспоминая времена, когда с ним такое бывало, — по-моему, она занятная штучка.

Ван дер Вальку понравилась эта фраза.

— Следующим шагом, безусловно, будет шантаж, — произнес Конник так, словно это самая естественная вещь в мире.

— Ага, — кивнул Ван дер Вальк. — Я думал об этом.

— Кстати, вам не приходило в голову, что Дэнис исчез довольно внезапно? Это произошло как-то очень своевременно. Взрыв — клубы дыма — ловушка — демон из пантомимы…

— Я об этом не думал. Полагаю, он запаниковал, узнав о приезде отца. Вы хотите сказать, что она каким-то образом его предупредила? Слишком сознательный и умышленный поступок. Может быть, я неправильно ее понимаю, но мне кажется, она упорно отрицает, как вы выражаетесь, смерть своего отца. У нее это не получается — Стаси все время помнит о его гибели. Отсюда ее безумные реакции.

— Анастасия, — задумчиво произнес Конинк. — Мне нравится, что она вот так заявилась в гостиницу… забавная дамочка. Так, давайте посмотрим. Вскоре поднимется невероятный шум; мой дорогой друг Бетти Линч перечислила мне… насколько я понимаю, в данный момент вашим непосредственным начальством является посольство?

— Человек по имени Славенбург — советник в некотором роде.

— Человек по имени Славенбург… Я поговорю с послом — мы близко знакомы.

— Но я полагаю, что решение принимает генеральный прокурор в Амстердаме. А с точки зрения политики бог знает кто — Гаага… Этого парня Дэниса необходимо найти.

— Понятно. Прокурор?

— Да, мистер Сейлер, — назвал Ван дер Вальк.

— Случайно, не Тони Сейлер?

— Именно он.

— Чего вы хотите, комиссар?

— Я хочу, чтобы мальчика не преследовали, то есть я имею в виду, что мы сумеем его быстро найти, когда он нам действительно понадобится. И самое главное, я не хочу, чтобы преследовали меня. Полагаю, для вас это не новость, но главная проблема офицера полиции заключается в том, что ему не дают спокойно делать свою работу.