Антидиверсанты - Сергей Зверев

Майор никогда не причислял себя к патриотам новой Украины. Многое происходящее в незалежной державе за последние полтора десятилетия вызывало у него чувство недоумения, чаще – досады, а иногда – даже гнева. Поэтому и задания свои Коваль, по большому счету, никак не мог считать выполнением долга перед отчизной.

Ему было уже тридцать четыре года – возраст, вполне подходящий для того, чтобы продолжить армейскую карьеру на более престижной должности. Многие его сверстники, сослуживцы, выпускники родного училища, уже давно занимают значимые посты. И не только в Вооруженных силах. Вот Никита Лазаренко, друг курсантской поры, преспокойно уволился из армии пару лет назад и вовсю работает в администрации самого президента, а Илья Ревунов, с которым вместе не раз ходили под пули во время спецопераций, в звании подполковника командует отрядом силовиков, подчиненных непосредственно Службе безопасности. Впрочем, у каждого свой путь…

Коваль затушил окурок в стеклянной банке и позвал одного из спецов:

– Богдан, иди сюда!

На пороге дежурки тут же возникла здоровенная фигура бойца:

– Чего, Бор?

Бор – это такой простенький позывной Коваля. С ним он никогда не расставался, как с проверенным в многочисленных боях оружием.

– Чаю сварганьте.

Богдан иронично щелкнул каблуками и столь же мгновенно исчез.

В последнее время он являлся заместителем майора во всех рейдах. Проверенный парень, без всякого сомнения надежный. И в опыте из всей боевой группы уступал разве что самому Ковалю. Вообще в его подчинении находился отряд профессионалов-контрактников, способных на то, что и не снилось обычным армейским спецназовцам. Ребята под его мудрым руководством могут горы свернуть.

Отхлебывая через пять минут горячий чай из стеклянного стакана, Коваль улыбнулся. Вот как можно избавиться от подлых мыслей, выползших наружу из темных глубин! Что ни говори, а майор – не вонючая штабная крыса, все заслуги которой проявляются лишь в способности чутко угадывать настроения командования. Он ведь истинно полевой офицер, мастер ратного дела, в совершенстве владеет уникальной методикой захвата вражеских диверсантов, умеет стремительно нейтрализовать даже весьма подготовленную террористическую группу, выйти победителем из почти безнадежной ситуации.

Коваль встал, поставил пустой стакан на стол, заваленный стопками оперативных приказов, опять закурил. Бывали, конечно, неудачи и провалы. От них не застрахован никто и никогда. Но главное – майор свой скромный оклад зарабатывал в экстремальных условиях, доказывая на деле, чего стоит боевой опыт!

Он вышел в соседнюю комнату, где располагался пульт связи с командованием. Штаб спецназа – не отделение милиции, куда беспрерывно текут по разным водотокам новые сообщения, но бывают такие дни и ночи, когда дежурный офицер понимает, что не зря сидит на боевом посту. Даже Коваль, всегда относившийся с нескрываемым презрением ко всем уставным нормам, должен был признать, что в данном случае формализмом и не пахнет. Экстраординарные сведения могут поступить в штаб в любое время суток. Это часть работы структур спецназа, находящихся в бесперебойной связи с центральными постами войсковых частей.

Нынешнее дежурство выдалось на редкость спокойным. Впору попробовать покемарить, укрывшись старым бушлатом.

Коваль посмотрел на ровно горящие зеленым светом индикаторные лампочки пульта. И уже собрался возвращаться на свой диван, когда требовательно загудела трубка прямой связи с командованием.

Голос полковника Луценко был сухим и напряженным:

– Коваль, немедленно сдавай дежурство и собирай группу! Срочное дело!

Северо-восточная Украина

Полигон

18 августа

00.39

На штурмовой винтовке Айса еще сутки назад был установлен сорокамиллиметровый гранатомет «FN EGLM». Только у него одного. Так распорядился Томсон и пояснил:

– Для исключительной боевой ситуации, Айс.

И вот она, кажется, настала…

Айс не мог сейчас получить приказ командира, поэтому принял решение самостоятельно, за считаные мгновения. Коротким рывком установив переключатель на ствольной коробке в режим гранатомета, он положил палец на спусковой крючок и приник к оптическому прицелу.

Как только яркие трассеры крест-накрест опять перечеркнули пространство и со всех сторон со свистом понеслись пули, Айс смог выделить тот сектор, где поражающая сила гранатного заряда смогла бы нанести максимальное поражающее действие. Этот участок располагался за металлической трубой, где с самого начала боя находились позиции противника. Понаблюдав в течение тридцати секунд за кучностью стрельбы, Айс зафиксировал там три огневые точки российского спецназа, расстояние между которыми было сравнительно небольшим. Мешало только одно – эта самая труба диаметром в полтора метра, выступающая в роли защитной стенки. Если граната в нее попадет, можно смело предположить, что убойная сила выстрела сведется к нулю. Если заведомо прицеливаться выше, то результат тоже будет сомнительным. Тогда разрыв метрах в двадцати к северу от трубы останется в памяти выживших в этой сече всего лишь как красивый бессмысленный фейерверк. Эти колебания оказались для бойца отряда специальных диверсионных операций США Серафима Гущина фатальными…

В отличие от Айса, российские спецы не стали терять время, которого у них вообще не оставалось. Гранатомет на «Грозе» Запада был уже готов к бою, и Алексеев не пытался выделить для своего выстрела наиболее подходящий сектор. Вся полуразрушенная стена бункеров фактически представляла собой линию обороны противника. К ней были прижаты четыре америкоса.

Как только Митин и Восток открыли огонь, Запад прыгнул вперед и, почти не целясь, нажал на спусковой крючок. Огненная комета унесла гранату в сторону бункера Б-6, где, как полагал Запад, находился командир ДРГ, а широкий ярко-красный разрыв, до конца разрушивший и так наполовину снесенную стену, похоронил под обломками Айса, его гранатомет и надежды американской группы прорваться с минимальными потерями…

Томсона спасло то, что он только что резко вырвался вперед. Не кланяясь пулям, не выбирая наиболее оптимального пути движения, ни на что не обращая внимания, он мчался в сторону металлической трубы, веером рассекая пространство слепящими очередями из своей штурмовой винтовки. Когда же до редута, в последние часы прочно разделившего боевые позиции, оставался всего один метр, огненным клубком полыхнул взрыв.

Он упал вниз, закрыв голову руками. Автомат, при падении крутанувшийся на ремне, как праща, сильно ударил по ребрам. В какой-то кратчайший миг Томсон был убежден, что убит…

Оклахома-Сити, июнь 1993 года

Решение стать военнослужащим Вооруженных сил Соединенных Штатов Америки Никита Старомыслов принял самостоятельно. Он неплохо учился в юридическом колледже и вполне мог бы выбрать ту же стезю, что и отец, который в течение многих лет являлся довольно известным и высокооплачиваемым консультантом по вопросам морского права. Но характер Томсона требовал чего-то экстремального. Он был не в состоянии представить себе бесконечную рутину одних и тех же дел, долгое сидение в конторах, неспешное обсуждение отвлеченных тем. И рвался в бой, в поход, в сражения. Так выражала себя воинственная генетическая память потомка русских дворян…